– Как насчет игры, Альфред?
Блэкинг посмотрел на автостоянку за окном и покачал головой:
– Боюсь, что вряд ли, сэр. В это время года в середине недели мало кто приезжает.
– А с тобой?
– Извините, сэр, но я занят. Должен играть с членом клуба. Я с ним играю ежедневно в два часа. А Сэсил уехал на другую площадку потренироваться перед чемпионатом. Какая жалость! Ну надо же такому случиться! Сколько вы здесь пробудете, сэр?
– Недолго. Ладно, неважно. Я погоняю мяч с кэдди. А с кем ты играешь? – С мистером Голдфингером, сэр.
Альфред выглядел удрученным.
– Голдфингер? Я с ним знаком. Мы с ним встречались в Штатах.
– Правда, сэр? – Альфред явно не мог поверить, что кто-то может быть знаком с Голдфингером. Он внимательно смотрел на Бонда, ожидал продолжения.
– Он хорошо играет?
– Так себе, сэр, где-то на уровне девятки.
– Он, должно быть, весьма серьезно к этому относится, раз играет с тобой каждый день.
– В общем, да, сэр.
На лице Блэкинга появилось хорошо знакомое Бонду выражение, означавшее, что профессионал не очень лестного мнения о каком-то члене клуба, но он был слишком хорошим служащим, чтобы сказать об этом вслух.
Бонд улыбнулся.
– Ты все такой же, Альфред. Иначе говоря, ты имеешь в виду, что, кроме тебя, с ним больше никто играть не будет, так? Помнишь Фаркерсона? Самый медлительный игрок во всей Англии. Я помню, как ты с ним играл двадцать лет назад. Ладно, давай, выкладывай, что там с ним не так, с этим Голдфингером?
– Это вы не изменились, мистер Джеймс, – засмеялся Блэкинг. – Вы всегда отличались наблюдательностью.
Он подошел ближе и понизил голос:
– Дело в том, сэр, что некоторые члены клуба считают, что мистер Голдфингер не совсем честно играет, подправляет мяч и все такое.
Блэкинг взял клюшку и начал ею постукивать по полу возле воображаемого мяча, глядя при этом в сторону воображаемой лунки:
– Посмотрим, можно ли пробить одним ударом? Как вы считаете, кэдди? – Альфред фыркнул. – Ну и конечно, к тому времени, когда он перестает постукивать по земле, мяч уже поднялся на дюйм и его вполне можно добросить одним ударом.
Лицо Блэкинга снова стало замкнутым, и он уклончиво добавил:
– Но это сплетни, мистер Джеймс. Я никогда ничего не замечал. Очень спокойный джентльмен, живет в Рикалвере. Когда-то он бывал здесь почти постоянно, но в последние годы проводит в Англии всего несколько недель. Звонит и спрашивает, не хочет ли кто-нибудь сыграть, и, когда никого нет, играет с Сэсилом или со мной. Сегодня утром он тоже звонил, интересовался, нет ли желающих. Иногда сюда заезжает кто-нибудь посторонний.
Альфред Блэкинг вопросительно посмотрел на Бонда.
– Может быть, вы сыграете с ним сегодня? А то жалко – приехали сюда впервые за столько лет и не поиграете? К тому же вы с ним знакомы... А то он может подумать, что я специально держу его за собой, а это нехорошо.
– Глупости, Альфред. Тебе тоже нужно зарабатывать на жизнь. Почему бы нам не сыграть втроем?
– Он не согласится, сэр. Говорит, это слишком долго, и я полностью с ним согласен. И не беспокойтесь обо мне, у меня полно работы на складе, и я с удовольствием ею займусь. – Блэкинг глянул на часы. – Он должен явиться с минуты на минуту. У меня есть для вас кэдди. Помните Хоупера? – Он громко засмеялся. – Еще один человек, который будет рад снова увидеть вас здесь.
– Хорошо, спасибо, Альфред. Будет любопытно посмотреть, как этот малый играет. Но почему бы не сказать ему, что я заехал починить клюшку? Старый член клуба, играл здесь еще до войны. Держись естественно, не говори, что рассказывал мне о нем. А я пока останусь на складе и дам ему возможность сделать выбор, не оскорбляя меня. Вдруг ему моя физиономия не понравится, а? Договорились?
– Хорошо, мистер Джеймс, предоставьте это мне. А вот и его автомобиль, сэр.
Блэкинг указал на окно, в полумиле ярко-желтый лимузин сворачивал к клубу.
– Забавная колымага. Вроде тех, которые приезжали сюда, когда я был мальчишкой.
Бонд смотрел на старый «роллс-ройс» «Серебряная тень», важно плывущий по дороге. Красивая машина! На серебряном радиаторе и алюминиевом щите под лобовым стеклом ярко играло солнце. Багажник на крыше тяжелого лимузина – такого страшного двадцать лет назад и такого красивого теперь – был из отполированной латуни, так же как большой клаксон и две фары, глядящие на дорогу свысока. Весь лимузин, за исключением черной крыши и черных окантовок окон, был лимонно-желтого цвета. У Бонда мелькнула мысль, что этот южноамериканский президент явно скопировал его со знаменитого желтого экипажа, в котором лорд Лонсдэйл ездил в Дерби и Эскот.
За рулем виднелась фигура в плаще и фуражке песочного цвета, большое круглое лицо было наполовину закрыто защитными шоферскими очками. Рядом располагался коренастый человек в черном, в котелке, плотно сидящем на макушке. Оба смотрели прямо перед собой, сохраняя странную неподвижность, как будто они ехали в катафалке.
Машина приближалась. Казалось, что глаза сидящих в машине смотрят через стекло прямо в глаза Бонда. Он инстинктивно отступил в глубь помещения, улыбнулся, поймав себя на этом, взял чью-то клюшку и стал задумчиво постукивать ею по деревянному полу.
8. Игра ва-банк
– Добрый день, Блэкинг. Все в порядке? – Голос звучал очень важно. – Я видел машину на стоянке. Я думаю, это не на игру.
– Я не уверен, сэр. Это один старый член клуба заехал починить клюшку. Не хотите ли, чтобы я его спросил, сэр?
– Кто это? Как его зовут?
Бонд жестко усмехнулся, напрягая слух, не желая упустить ни малейшей подробности.
– Мистер Бонд, сэр.
Повисла пауза.
– Бонд?
Голос не изменился, слышалась лишь вежливая заинтересованность.
– Я недавно встречал человека с такой фамилией. Как его имя?
– Джеймс, сэр.
– Да, да.
На сей раз пауза была продолжительной.
– Он знает, что я здесь?
Бонд физически ощущал, как Голдфингер проигрывает ситуацию.
– Он на складе, сэр, и, должно быть, видел, как вы подъехали.
Альфред не солгал ни разу в жизни, подумал Бонд, и не сейчас начнет.
– Неплохая мысль.
Теперь голос Голдфингера смягчился. Он явно чего-то хотел от Альфреда Блэкинга, хотел получить информацию.
– Какую игру этот парень играет? Какой у него гандикап?
– Он хорошо играл, когда был мальчишкой, сэр, а с тех пор я его не видел в игре.
– Хм.
Бонд чувствовал, что Голдфингер взвешивает полученную информацию, и был уверен, что тот клюнет. Он взял из своей сумки клюшку и начал натирать рукоятку мелом, чтобы выглядеть занятым. Скрипнула половица. Бонд отодвинулся в сторону, продолжая стоять спиной к двери.
– Кажется, мы с вами встречались.
Голос, прозвучавший в дверях, был нейтрален и тих. Бонд быстро глянул через плечо.
– Боже, вы меня напугали. – Он изображал узнавание. – Голд... Голдман... Голдфингер?
Надеясь, что не переигрывает, Бонд сказал с легким оттенком неприязни и недоверия:
– Откуда вы свалились?
– Я говорил, что играю здесь. Помните?
Голдфингер проницательно смотрел на него широко открытыми глазами, и опять у Бонда возникло ощущение, что его череп просвечивается рентгеном.
– Нет.
– Разве мисс Мастертон не передала вам то, что я просил?
– Нет, а что это было?
– Я сказал, что буду здесь и хотел бы сыграть с вами в гольф.
– Ну что же, – произнес Бонд с холодной учтивостью, – когда-нибудь мы с вами сыграем.
– Я обычно играл с профессионалом. Буду вместо этого играть с вами.