- Мои знакомые иностранцы утверждают, что именно тогда Москва имела шарм и свое лицо, - усмехнулась Джоан.
- Чтоб их города имели такой шарм! - в сердцах пробурчал русский. Идиоты!
- О`кей, но как же нам проехать на вашу Мазутку? - не замедлила поменять тему разговора американка. - Может быть, спросить полисмена-регулировщика, если вы забыли дорогу?
- Вот уже спасибо! Хватит, что они указали мне дорогу, длинною в восемь лет, - Андрея не покидало ворчливое настроение. Он уже злился на себя, что связался с этой женщиной. Что они понимают в нашей жизни! Шарм и свое лицо!
- Тогда будем спрашивать пешеходов, - не сдавалась Джоан, подчеркнуто не замечая грубости своего пассажира.
- Знаете, Джоан - принял решение русский, справившись с внезапным приступом раздражительности, слишком много впечатлений за этот день. Высадите меня у ближайшей станции метро. Электричкой я точно куда надо доеду.
Глава четвертая
Андрей стоял перед сгоревшим домом. Это была обыкновенная пятиэтажка постройки начала тридцатых годов. В таких селили новоиспеченных промышленных рабочих, потянувшихся в столицу с началом сталинской индустриализации. И район этот был пролетарский - Мазутка, славившийся в свое время местной шпаной. Теперь от дома остались руины, зиявшие обгорелыми провалами окон. Андрею казалось, что эти руины напоминают его несложившуюся жизнь, а может быть, даже судьбу его Родины. Когда он ехал из сибирского лагеря в Москву, домой, как он считал, так как его квартира в Арзамасе-16 была конфискована, он не мог предвидеть такого финала. Хотя мать Андрея умерла, не дождавшись его выхода на свободу, душой он рвался сюда, к месту его детства и юности. Времени, когда жизнь представлялась простой и надежной, а перспективы обнадеживающими и безоблачными. И вот, вместо сентиментальных воспоминаний - обгоревшие руины...
Он с трудом оторвался от созерцания мертвого дома и побрел к стоящему рядом однотипному строению, обшарпанному и давно не ремонтированному.
Андрей вошел в крайний подъезд и поднялся на третий этаж. Стены подъезда были густо размалеваны всяческими надписями, начиная с "Heavy metal" и кончая "Бей жидов, спасай Россию!". В подъезде было привычно смрадно и грязно.
Дверь открыл неряшливо одетый мужчина его же возраста. Увидев нежданного гостя, он на секунду опешил, затем радостно спросил:
- Андрюха, неужели ты?!
- Я, Вася, собственной персоной
Мужчины с чувством обнялись.
Василий тараторил, не давая гостю вставить ни одного слова.
- Заходи, братан! Слыхал я, что ты присел на несколько лет. Так, должно быть, откинулся1? Давай сейчас обмоем возвращение. Ты дом свой видел? Сгорел домишко-то! Соседи твои бывшие рогом уперлись - не хотим, мол, уезжать отсюдова. Думали им денег дадут - шиш с маслом! Подпалили. Ё-мое, о чем я говорю? Андрюха! Друг детства!
Друзья детства между тем прошли в грязную запущенную прихожую большой коммунальной квартиры.
- Что это соседей не видно, - с трудом воспользовался паузой Андрей. На работе все?
- Не-а, - довольно улыбнулся хозяин. - Наш дом идет на капитальный ремонт, фирма какая-то его прикупила и собирается здесь офисы оборудовать, нас всех переселяют на окраины, зато в отдельные квартиры. Как спалили соседушек, так живо поуезжали!
- А ты чего остался?
- Да работа рядом у меня, это Братеево вон где, хрен, на чем оттудова выедешь. Потом фирма не спешит с ремонтом, вот мы здесь и кукуем, несколько человек в доме. Воду, электричество не отключили, квартирка моя в Братеево еще подождет. Ладно, ты сейчас у меня в комнате расположишься, отдохнешь с дороги, а я за горючим сбегаю.
Белый "Нисан" Джоан медленно проехал возле особняка фирмы "Триумф". Американка видела, что последние милицейские и медицинские машины готовились к отъезду, а парочка милиционеров опечатывала двери офиса. Рядом работала съемочная группа какого-то столичного телеканала. Один из тележурналистов стоял с микрофоном, а два других снимали его компактной телекамерой. Тележурналист с микрофоном показал рукой на расположенный за его спиной особняк и сказал:
- Выездная группа "Криминальных новостей" находится около офиса фирмы "Триумф", что на Новоконюшенном переулке, где сегодня случилось кровавое преступление. Вернее сказать, кровавая бойня...
Тележурналист столкнулся глазами с красивой эффектной женщиной, проезжавшей на белом "Нисане" и запнулся. "Какой бабец!" - мелькнуло в голове ветреного работника средств массовой информации. - "А я тут черт знает, чем занимаюсь! Скорей бы в отпуск".
- Витек, в чем дело? - недовольно проворчал телеоператор, оторвавшись от окуляра телекамеры. - Мы будем сегодня работать, или нет?
- Ю ар лаки, Андрей, - пробормотала по-английски сквозь зубы Джоан и прибавила скорости.
Андрей сидел в комнате Василия вместе с хозяином и праздновал свое возвращение в Москву. Условия для "банкета" были привычными: два кресла, журнальный столик, две бутылки водки и нехитрая закуска. Одна бутылка была уже пуста, другая только начата. Комнату свою Василий убирал редко. Довольно сиротскую обстановку оживлял стоявший в углу телевизор "Сони" с одноименным видеомагнитофоном в качестве подставки для первого.
- Что тебя посадили, я узнал, когда умерла твоя мать, - рассказывал хозяин. - Знаешь, не хотела старушка афиши клеить, ты все-таки путевый у нас был. Инженерно-физический окончил.
- Давай выпьем за упокой ее души, - предложил гость.
Василий охотно разлил водку по граненым стаканам. Он был уже достаточно навеселе. Однако хмель, вопреки обыкновению, производил на него тормозящее действие, и слова не лились сплошным потоком.
- Дай бог ей царствие небесное! - поднял свой стакан первым хозяин.
Гость встал и выпил молча.
- Небось, давненько не пил ее, голубушку? - постарался заполнить тягостную паузу друг детства.
- Напротив, - возразил бывший зэк. - Довольно часто там приходилось употреблять. Сибирь - холодно, тоскливо.
- Круто стоял на зоне? - оживился хозяин, который всегда тяготел к блатной тематике. - Вроде бы некому было греть тебя с воли?
- Да уж, было кое-что, - неопределенно произнес Андрей и, пытаясь изменить тему, в свою очередь спросил:
- Что-то закуска у нас сплошь импортная, своей не стало в магазинах?
Действительно, закусывать приходилось датским печеночным паштетом и греческими оливками, фаршированными сладким перцем.
- Где же килька в томате и соленые огурцы? - удивлялся вернувшийся из длительного заключения. - Хорошо, хоть хлеб отечественный.
- Э, о чем вспомнил! Теперь в Москве кто победнее - целиком на импорте сидят. Дороги стали качественные отечественные продукты!
- Да, все с ног на голову встало, - засмеялся Андрей, затем, встрепенувшись, поднял вверх палец. - Вот, хорошо, что напомнил, надо позвонить кое-куда. Где у тебя телефон?
- В прихожей.
- Ты же один живешь, провел бы себе в комнату.
- Лень, - махнул рукой нерадивый хозяин и включил телевизор. На экране возникла заставка передачи "Криминальные новости".
- Классная передачка, - сказал Василий. - Посмотрим?
- Сначала позвоню, о встрече назавтра договориться, - покачал головой Андрей и вышел в прихожую, где стал набирать на стареньком телефоне номер своего бывшего лагерного кореша Николая Гончарова.
Если бы он задержался немного перед телевизором, то понял бы, что звонит уже в никуда. На телефоне красовался особняк триумфовского офиса и ветреный тележурналист бубнил свое:
- Выездная группа "Криминальных новостей находится около офиса фирмы "Триумф", что на Новоконюшенном переулке, где сегодня случилось кровавое преступление.
В приемной перед кабинетом Николая на столе секретарши Тани зазвонил телефон. В офисе никого не было, только жутко пестрели пятна засохшей крови и меловые силуэты на полу.