- Интересно получается, то ты в числе толпы мужиков восторгаешься, увидав этот этюд, красотой, необыкновенностью девушки, потом, не отводя взгляда, упиваешься её по частям и целиком; на меня, кстати, автора сей живописи вообще внимания никто не обращает, но другие меня мало трогают - а вот ты, любимый друг, сразу же со дня приезда ведешь себя словно сластена в кондитерке: слюни не просто текут, аж брызжут во все стороны. После всего этого я пишу её портрет, где подчеркиваю не только красоту, но и вероломность девочки, поверь моему опыту, и задаю множественные вопросы вам - мужчинам о чувственности, о магнетизме и о месте беспристрастности в конечной версии желания.
Андрей воспринимает монолог Нины с каким-то осоловевшим видом; непонятна причина такого настроения, хотя довольно часто после сиюминутного взрыва наступает такое же временное обрушение. Предположим, будто так и есть.
- Ну, зачем ты придумываешь такие горячие истории. Успокойся. Ты ищешь повод для ревности. Я заметил, когда обстановка вокруг нас спокойная, тебе чего-то не хватает и ты, тем или иным способом нагнетаешь трудности и страсти. Успокойся, будь проще.
Нина перебивает его, машет рукой, особенно отчаянно кистью, и с каким-то обреченно-фатальным видом заканчивает диспут:
- Что с тобой происходит не пойму? То ли южное блаженство тебя притормозило, то ли химия все ещё не выветрилась - но говоришь ты сплошные банальности и, чтобы не усугублять дальше вечер, я ухожу спать на веранду. Спокойной ночи.
Ответом было - угрюмое молчание.
" Она выбрала себе маску мученицы, с одной стороны и роль спасительницы, с другой. Я мешаю ей наслаждаться в полной мере: нет моего постоянного благодарного причитания, нет дрожи в голосе, когда копаемся в минувших временах, которые, кстати, я почти не помню. Она несчастна в своем мирке надуманных проблем, неудовлетворенных амбиций; и я, кажется, не тяну на её уровень. Вижу насколько в последнее время её раздражение растет и не находит выхода. Но ничего - утро вечера мудренее, может и рассосется..." Безлико пробежали ещё несколько дней, возможно недель и, бах, скудная атмосфера безвременья обрушилась одним мгновением: новость о смерти мало когда бывает ожидаемой, тем паче в таком возрасте. "Её нашли на детской глубине - 17 метров. Почему одна? Где бадди? Кто снаряжал?" В таких случаях вопросы роятся независимо от количества новостей и в какой-то момент не требуют пояснений. Но проходит несколько дней, возникают версии, ползут слухи - дребезжащее любопытство включает каждого в круговорот массового перетирания событий и фактов (даже если их нет, а только россказни). И лишь у Нины с Андреем произошел странный разрыв то ли нарыва, то ли надрыва. Опять вернулось прежнее доверие и потребность опоры друг в друге и, несмотря на потерю близкого человека, возвратилось, может не в полной мере (да и где здесь критерий оценки), еще не забытое чувство. В какой-то степени, обновившееся и, в силу произошедшего замещения, придавшее их сексуальности яркую новизну. Однако один звонок снова превратил их жизнь в перманентную схватку с надвигающейся энтропией: Саша не умерла своей смертью - была убита; медицинская экспертиза обнаружила следы на голени и запястьях, также под ногтями микрочастицы чужого дайверского костюма. Объясняться необходимости не было. В течение нескольких минут они собрались. Андрей взял скутер, выехал на трассу, там поймал попутную машину, едущую в Эль-Кусейр, и уже через 20 минут после оглашения локальной тризны они двигались в южном направлении, на ходу выправляя планы, обдумывая ближайшее будущее. Казалось, водитель не знал русского языка, что редкость в курортных зонах, где уборщик отеля довольно сносно владеет разговорными английским, французским, немецким, само собою русским и в качестве бонуса итальянским в парочку с языком последней престарелой мадам, потреблявшей худощавое тело аборигена. За полтора часа дороги (с короткой остановкой на кофе) они определились с планом: когти надо рвать стремительно и подальше; возможно Саша - их косвенная кровавая ниточка, сложно найти ей врагов в дистиллированной атмосфере африканской неги - здесь, скорее всего наши северные визави прибыли и в качестве ускорения решения проблемы они не остановятся ни перед чем: лишний труп - лишь цена вопроса, а само исполнение подчеркивает не порывистость действий, а их техническую разработку. Так что спонтанное сообщение оказалось спасительным - использовать шанс надо по полной. Быстро пришли к обоюдному решению, давно они так слаженно не мыслили: в Сафаге большой грузовой порт - шанс во второй раз отрезать варваров от Рима, как высказалась Нина в пылу насыщенного диалога. В порту надо было действовать быстро и осторожно - помогала вечная южная расхлябанность: ни строгого контроля, ни любопытства они не вызвали (среди моряков каботажного флота хватает и европейцев), путем переговоров им удалось даже сторговаться и выбрать направление из нескольких вариантов. В конце концов, решили не задерживаться и быстрее отчалить - это был балкер, отчаливающий из фосфатного порта буквально сейчас. Их легко убедили в том, что никакой опасности от пребывания на борту нет, да и особо уговаривать необходимости не было - в ожидании петли предпочтешь розги. Когда корабль пустился в путь, они смогли по-настоящему расслабиться; в последние месяцы самыми спокойными были дорожные дни - наверно, погоня стимулировала различные векторы мозга, соединяя их в единый логос, позволяющий не только выживать, но и правильно действовать на перспективу. Благодаря этому они все время, имели какой-никакой разрыв с преследователями и, в конце концов, оставались живыми. Ближе к вечеру после ужина, скромного и обильного, они не пошли в кают-компанию, сославшись на недомогание Нины, и с удовольствием расположились в своем неказистом уютном помещении...