В город попали без проблем, уплатив налог на верховых, и профилактически добавив "сверху" дежурному офицеру городской стражи, дабы у того даже и мысли не возникло проверить содержимое вьючных мешков. Звон серебра действительно направил думы ответственного за городские врата в другом направлении, и пока он напряженно размышлял на тему, потратить ли неожиданный прибыток на подарок жене или же банально пропить его вечером в трактире, мы уже углубились в хитросплетение узких кривых улочек.
Еврейский квартал издалека выглядел точно так же, как и более года назад, когда мы видели его в последний раз. Но ворота оказались плотно заперты, а охраняли их незнакомые бородатые мужики, вооруженные копьями и топорами. Просьбу открыть те проигнорировали:
- Мы вас не знаем! - буркнул старший после приветствия, подозрительно оглядывая нас через приоткрытую "форточку" на калитке.
- Я Моше, сын почтенного Цадока, да продлит Господь его дни! - заявил мой спутник, переглянувшись со мной. - Я здесь живу!
- Та-ак.., - протянул чужак, с загоревшимся интересом в глазах. - А с тобой кто?
- Мои люди! - не стал пока уточнять Моше и сам перешел в наступление: - А ты вот кто такой? Что-то я тебя не припомню!
- Я из Регенсбурга. Если хотите въехать внутрь - сначала сдайте оружие!
- Чего это вдруг?
- Так распорядился ребе Иегуда!
- Знать я не знаю никакого ребе Иегуду! - умело симулировал удивление и ярость Моше. - Это мой дом, а ну давай, открывай ворота!
- Не хочешь - как хочешь. Стой тогда там! - равнодушно промолвил охранник и захлопнул "форточку".
Мы переглянулись. Можно, конечно, и взорвать ворота, но устраивать мощный бабах посреди города... Потом будет такое! Да и не хочется начинать сразу с насилия. Может быть, все же, удастся обойтись одними угрозами? Однако для начала надо попасть внутрь - угрозы сквозь толстые доски ворот воспринимаются не очень-то убедительно.
- Мы согласны! - получив мое подтверждение, крикнул в сторону запертых створок Моше.
"Форточка" опять приоткрылась:
- Мечи, топоры, рогатины и арбалеты сложить перед воротами и отойти. Ножи можно оставить при себе!
Мы выполнили приказ. Хрен с ним, с холодняком! У нас и кроме него найдется, чем озадачить этих козлов! Видеть нового оружия им точно еще не довелось - в Мюнхене, после нашего отъезда, не осталось ни единого дробовика или ракеты, а несколько десятков гранат хранились в тайнике у кузнеца Давида. Вряд ли он стал бы демонстрировать их нежданным "гостям" из Регенсбурга. Только бы вьюки не отобрали!
- Спешиться и заходить по одному! - донеслось следующее распоряжение.
Одна из створок приоткрылась. Ровно настолько, чтобы протиснулся человек, ведущий на поводу лошадь. А за воротами обнаружились не менее двух десятков стражей, с короткими копьями в руках, угрожающе направленными в сторону входа, и разнокалиберными топорами за поясами. Одеты они были кто как, защитного снаряжения также не наблюдалось. Ополчение, короче, сразу видно. В Регенсбурге немаленькая община, вот и прислали, на нашу голову!
Первым пошел Моше. Если попытаются отобрать вьюки, придется стрелять! Олег, вон, многозначительно взглянув на меня, уже как бы невзначай запустил одну руку в развязанную горловину мешка, вцепившись в предусмотрительно заряженную картечницу. А другой приготовился добыть огонь из зажигалки. Я же, отойдя с линии огня, положил ладонь на рукоятку пневматического револьвера. Надеюсь, обойдется! Моше протиснулся в полуоткрытую створку, завел, по очереди, всех трех своих лошадей.
- В мешках что? - раздался ожидаемый вопрос.
- Припасы, бронзовая посуда и масляные лампы из Бремена. Неплохо поторговали, с божьей помощью! - спокойно, демонстрируя отличное самообладание, ответил сын Цадока.
- Развяжи!
Бородатый сунул голову в раскрытый мешок, пошерудил там и...
- Следующий! - буркнул страж, не обнаружив среди вещей колющих и режущих предметов. Облегченно выдохнув, я взялся за поводок и направился ко входу.
Возле дома Цадока нас уже ждали, видно, бородатый успел послать предупреждение. Моше на шею радостно бросилась жена, которую тот не видел более года. Остальные наши бойцы специально были отобраны из других общин, так что более никто никому на шею не вешался. Зато нас подозрительно осматривал пожилой грузный мужик в богатых одеждах, поверх которых покоилась роскошная седая бородища до пупа. Его почтительно окружали человек тридцать, причем, что характерно, все мужского пола и с нехитрым, но оружием в руках. И ни один из них мне знаком не был. А те, кто были, почему-то держались подальше, а то и вообще наблюдали прибытие гостей из окон. Кажется, я догадываюсь, кто этот дедок внушающего вида!