— Совершенно верно, уважаемый! Ты доверил мне послание к рабби Аврааму Провансальскому, да будет благословенна его память!
— Да, он к сожалению так не вовремя скончался. Но ты же успел передать письмо?
— К сожалению — нет, рабби Моше! Горестная весть настигла меня еще до пересечения границ Прованса.
— Так ты приехал вернуть мне его? Что же, хоть и прошло пять лет, но я не виню тебя. Пересечь море не легко! — он протянул руку. — Давай же его!
Цадок протянул ему свиток. Маймонид с удивлением уставился на сломанную печать и насупил брови.
— Ты что же, прочел его?
— Да, — купец на секунду замолк, склонив голову, но пересилил себя и отважно бросился в пучину признания:
— Я не только прочел его. Я выполнил описанный там обряд! И успешно!
— Да как ты смел! — рабби вдруг совершенно преобразился. Только что обессиленный, уставший от жизни старик сбросил резким движением укрывавший его ноги пушистый плед и, вскочив, грозно навис над съежившимся от страха Цадоком.
— Ты..! Да кто ты такой, жалкий торговец? Что ты понимаешь в высоких материях? Ты понимаешь вообще, что мог натворить?!! — ученый муж, занеся руку с зажатым в ней письмом для удара, надвинулся вплотную на бедного купца, находившегося уже на грани обморока и неуклюже пытавшегося спрятаться за меня. Я решил вмешаться. Цадока один раз уже колотили за это, и позволить избить его повторно будет несправедливо. Тем более, что он честно содействовал мне в попытке исправить последствия своего необдуманного поступка.
— Уважаемый рабби, купец Цадок уже понес наказание за свой проступок! Пожалуйста, успокойся, и я тебе все объясню! — разговор шел на иврите, и, естественно, я называл собеседника на «ты». А в приоткрывшуюся дверь уже обеспокоенно заглядывал торчавший за ней бородатый цербер и надо было срочно снижать обороты беседы.
Маймонид метнул грозный взгляд в сторону двери и та немедленно захлопнулась. После чего его внимание обратилось на меня:
— А ты, юнец, кто такой?
— А я и есть результат заклинания!
Старик обессилено упал обратно в кресло, глядя на меня с некоторым даже ужасом. Потом прошептал, ни к кому специально не обращаясь:
— Этого не может быть! Человек не может создать другого человека!
Я не выдержал и рассмеялся:
— А чем тогда, по-твоему, занимается большинство супругов по вечерам?
— Это другое! — голос рабби вновь обрел твердость. — А создать сразу взрослого человека нельзя! Я не верю!
— Насчет создать не знаю, а вот перенести уже готового — как оказалось, можно!
Рабби Моше внимательно посмотрел на меня:
— Не знаю почему, но я вижу, что твои слова — правда. Расскажи мне все по порядку! Погоди, — он повернулся к притаившемуся, как мышь, купцу. — Пошел вон! Жди в комнатах моих распоряжений!
Цадок мгновенно растворился в пространстве, я принялся за обстоятельный рассказ. О себе, своем мире и обстоятельствах появления здесь. Старик слушал очень внимательно, активно задавая вопросы, которых, конечно, оказалось слишком много.
— Значит, вот как все будет через восемьсот лет! Не слишком радостно! Убивать друг друга миллионами? Оружие, которое может сразу разрушить целый город? Что может быть ужасней! И ты еще утверждаешь, что в вашем мире больше ценят человеческую жизнь?
— Как ни странно — да. Просто нас слишком много, поэтому любое столкновение заканчивается огромными жертвами. А смертоносное оружие — обратная сторона научного прогресса.
— Это, конечно, радует, что люди так сильно продвинулись в познании созданного Господом мира, но приблизило ли это их к Нему?
— Ни в малейшей степени! Даже, скорее, наоборот. Религии погрязли в догмах, а наука способна объяснить многое. Некоторые, как я, например, не ощущают нужды в предположении о Его существовании.
Рабби укоризненно уставился на меня, но орать и размахивать конечностями после такого заявления, как я сильно опасался, не стал. Только покачал головой:
— Не понимаю, как изучение законов, по которым действует созданный Всевышним мир может навести на мысль, что Его вообще нет? Мне кажется, что это не слишком э… мудро.
— Возможно, — не стал спорить я, не чувствуя, как и любой агностик, особой уверенности в своей позиции. Впрочем, и отступать не собирался — просто таких разговоров всегда стараюсь избегать по причине их полной бесплодности.
— Без веры жить нельзя! — убежденно продолжил Маймонид, не видя сопротивления с моей стороны. — Особенно нашему народу!