Я подошел к большому сундуку с висевшим на нем внушительным замком. Впрочем, сейчас крышка сундука была откинута. В нем обнаружилось довольно много металлического лома, в основном — ждущие починки сельскохозяйственные инструменты. В левом углу сундука мое внимание привлекли несколько свертков. Я достал один из них и развернул промасленную кожу. На свет появился неровный тонкий диск сантиметров двадцати в диаметре, покрытый шершавой бурой коркой. "Крица!" [4]— догадался я, хотя раньше представлял ее почему-то в виде прямоугольного бруска. Но, если подумать, дискообразную форму легче получить. Ведь явно шлаков здесь больше, чем железа, значит, ее подвергали только предварительной ковке. А прямоугольную форму таким образом не сделаешь. То есть, получается, местный кузнец не добывает железо из руды сам, а закупает готовые крицы в городе или у проезжих купцов. Разделение труда, однако! Не знал, что в начале тринадцатого века оно уже существовало. Правда, чтобы довести крицу до состояния пригодного к дальнейшей обработке железа — еще работать и работать. И я даже подозреваю — кому именно, работа-то простая. Зато понятно, почему на сундуке замок. Совокупного количества хранившегося в нем железа по нынешним ценам хватило бы, наверное, чтобы купить полдеревни. Большая ценность. Внезапно я ощутил чье-то дыхание над ухом.
— Ты знаешь, что держишь в руках? — кузнец подкрался сзади на удивление бесшумно для такой могучей фигуры.
— Знаю, — не стал запираться я. — Железо. Вернее, пока еще не совсем.
— А как сделать из этого железо, знаешь?
— Видел, но сам не умею.
— Понятно, — в голосе Конрада послышалось разочарование. — Тогда приступим к работе.
И мы приступили. Сначала растопили с помощью древесного угля горн. Уголь, как выяснилось путем расспросов кузнеца, ему поставляла община вместе с продуктами, в качестве платы за работу. Хорошо устроился товарищ! Сырье покупает, топливо тоже, и может спокойно сосредоточиться на работе. Отсюда уже только один шаг до организации примитивного промышленного предприятия — мануфактуры с наемными работниками. Конраду это, правда, неизвестно, да и не светит в деревне — кадров нет, большую часть времени все заняты на полевых работах, а для подготовки квалифицированного рабочего нужна постоянная занятость. Так что не зря промышленность возникла в городах.
С количеством вопросов я несколько переборщил, поэтому Конрад прикрикнул на меня, требуя заткнуться и интенсивней раздувать мехи. Я взялся за приделанную к кожаной гармошке рукоятку обеими руками и заработал в качестве компрессора, вдувая в горн мощный поток воздуха. Ритмичные движения мехами на некоторое время так загипнотизировали, что кузнецу пришлось дважды похлопать меня по плечу, чтобы привлечь внимание:
— Хватит, хватит уже!
— Почему? — я "очнулся" и стал вновь засыпать Конрада вопросами.
Тот поморщился, но ответил:
— Потому что высокое пламя даст много окалины. И куча лишнего железа пропадет вместе с ней!
Логично. Переизбыток кислорода приведет к чрезмерному окислению заготовки, и поверхностный слой превратится в труху. Только вот определить на глаз оптимальные параметры разогрева заготовки я не могу. А он — может! И кто из нас двоих, спрашивается, профессиональный металловед? Что толку от того, что я понимаю теорию протекающих сейчас в горне процессов, если никаких практических советов дать не могу? Ладно, будем смотреть и думать, авось что-нибудь полезное для кузнеца и придумаю.
Тем временем работа продолжалась. Я носился по кузнице, выполняя распоряжения мастера. Работу тот, в общем, выполнял нехитрую: брал поврежденные сельскохозяйственные инструменты из кучи и сваривал сломанные части. Если повреждения были совсем уж значительные, то просто перековывал их заново. Большая часть инструментов была из простого железа, а немногочисленные стальные приходилось закаливать, для чего рядом с горном стояло корыто с водой. В эту воду Конрад, украдкой шепча какие-то заклинания, высыпал несколько пучков неизвестных мне трав. Колдун, мля! Впрочем, такими кузнецов в эти времена и считали. Ну так с таким качеством материала получить нужные свойства можно действительно разве что с помощью магии! Правда, маг из Конрада был хреновый — каждая третья-четвертая заготовка при закалке трескалась. Что и неудивительно — содержание углерода в низкокачественной стали явно было неоднородным, колеблясь внутри заготовки в широких пределах, да и остатки шлаков наверняка присутствовали, поэтому процесс закалки в воде шел неравномерно, возникали внутренние напряжения — и вот результат. Кузнец, видя такое дело, начинал ругаться и опять колдовать с травами. В какой-то момент я не выдержал и ехидно поинтересовался:
— И что — травки помогают?
Тот злобно зыркнул на меня и прорычал:
— Что ты понимаешь! Иди, займись делом!
Э-эх, и что на это скажешь? Ну, нарисую я ему, допустим, диаграмму железо-углерод, объясню про аустенитно-аустенитно-мартенситный переход, и что? Поймет он хоть что-нибудь? Вряд ли. Опять обматерит и продолжит возиться с травками.
Мысленно махнув рукой, я вернулся к своему занятию — а оно заключалось в заточке починенных кузнецом инструментов. Вернее, заточкой занимался его младший сын, а я работал у него в качестве приводного механизма для вращения точильного камня. Ух, и тяжелая это была должность! О подшипниках тут и понятия не имели, поэтому круглый камень был закреплен на деревянной оси, как колесо повозки, и приводился в движение закрепленной на ее свободном конце ручкой. Соответственно, для работы на этом механизме требовалось два человека. Покрутив пару часов, до боли в мышцах, это дурацкое устройство, твердо решил: в технологию местной металлообработки я пока не полезу, во избежание неприятностей, а вот приделать педальный привод этому чуду средневековой техники надо немедленно!
Ночью, перед сном, я в деталях обдумал все подробности предстоящего дела. Во-первых, необходимо снизить трение на оси, потому что на его преодоление и расходовалась большая часть сил. Теоретически, это легко — кузнец, как оказалось, помимо железа, занимался также и медными сплавами, так что отлить подшипники скольжения не вызовет затруднения. А вот придать им точную цилиндрическую форму, да еще и заданного диаметра — это уже будет задачка посложней.
Во-вторых, надо собрать кривошипно-шатунный механизм. Хотя к тринадцатому веку он, по идее, должен быть уже известен, но до этой конкретной деревни, видимо, еще не добрался. Значит, будем первооткрывателями. Сложного, опять же теоретически, ничего нет, а вот как получится на практике…
Следующие дни я, с разрешения Конрада, который то ли слышал от "тракториста" о моих успехах в практической механике, то ли просто чтобы отделаться от назойливого, как муха, работника, занимался в свободное время воплощением своего замысла в жизнь. Отлить подшипники действительно оказалось просто, а вот с их шлифовкой и подгонкой я провозился дня три. Еще столько же изготовлял из дерева элементы кривошипно-шатунного механизма и потом дней пять пытался соединить это все вместе. Кое-что пришлось переделывать, и вообще — из за отсутствия измерительных инструментов большая часть работы приходилась на подгонку частей друг к другу. Но по прошествии двух недель я наконец гордо продемонстрировал Конраду действующее устройство, в одиночку легко вращая камень ножной педалью и одновременно затачивая на нем режущую кромку серпа. Кузнец был в шоке. Он долго ходил вокруг, присматриваясь к устройству механизма, потом попробовал сам и был крайне удивлен легкостью вращения сидевшего на медных, смазанных найденным мной в кузнице растительным маслом, подшипниках камня.
4
крица — кусок, содержащий смесь железа со шлаками, получающийся после восстановления руды в сыродутной печи. Являлся полуфабрикатом для изготовления железных изделий