Нания дошла до места, где вода была ей по пояс, и стала работать граблями, но с каждым ударом, сзади течение поднимало её халат над голым задом. Щёки MакКуина полыхали. Через десять минут она вернулась с полным мешком.
- Должен сказать, вы, европейцы, неплохо разбираетесь в плодах этих вод.
Но потом МакКуин чуть не упал навзничь, когда Пельциг помог жене выбраться из воды.
Она вышла на палубу, с неё капало. Мокрая блузка теперь плотно облегала её тело, открывая каждую деталь.
У меня сегодня банкет, - подумал МакКуин.
Женщина и Пельциг, казалось, не замечали возбуждающего эффекта промокшего платья. Нания села за стол и тотчас же принялась ножом вскрывать устрицы.
- Аперитив, капитан, - сказал Пельциг. - На нашем языке мы называем это “ustrices”. И они лучше всего сырые, потому что они, как известно, делают человека…
Нания хихикнула, ловко выковыривая одну устрицу за другой.
МакКуин изо всех сил старался не смотреть на женщину.
- Раз уж ты вспомнил об этом, Пельциг, то на каком языке ты говоришь?
- Мы чехи, капитан, - a потом первый помощник положил в жестяную тарелку очищенные устрицы и передал их МакКуину.
Чехи. МакКуин слышал это слово и раньше, но больше ничего не знал. Он пососал несколько устриц и спросил:
- Откуда вы из Европы, собственно?
- Регион, известный как Чехословакия. Это прекрасное место незаконно занято лживыми монархами Австрии - Габсбургами.
Когда Пельциг сказал это, Нания поморщилась и сказала:
- Габсбурги не похожи на нас.
Пельциг улыбнулся.
- Моя жена имеет в виду, сэр, что дом Габсбургов не любит евреев. Они обещают религиозную терпимость в своей конституции, но затем заставляют нас жить в гетто. Вот почему мы приехали сюда.
- Ну и подонки же! - сказал МакКуин, сам не понимая, что он имеет в виду. - Пока люди усердно трудятся и соблюдают закон, какая разница, кому они предпочитают поклоняться? По правде говоря, я не смог бы сказать вам разницу между евреем, протестантом и католиком, даже чтобы спасти свою шею.
Пельциг кивнул.
- Вам нравятся устрицы, капитан? - и положил ещё устриц ему на тарелку.
МакКуин подумал:
Я бы мог поспорить.
А потом, обращаясь к Пельцигу, добавил:
- Похоже, ваша дорогая миссис немного говорит по-английски.
- Она учится, сэр. Она хороший ученик.
И хорошенькая, - поправил про себя МакКуин.
Он чуть не застонал, когда Нания наклонилась, чтобы достать из мешка ещё устриц. Из-за этого вырез её халата опустился, обнажив блестящие обнажённые груди. Чтобы отвлечься, он вернулся к предыдущей теме.
- Итак, чехи, говоришь? Не могли бы вы назвать мне город, чтобы у меня было лучшее представление о вашей родине?
- Прага, - нараспев произнесла Нания, но затем Пельциг поправил ее:
- Город, в котором мы родились, известен американцам как Прага.
Даже с виски, жужжащим в его голове, название задело МакКуина.
- Не может быть… Будь я проклят, если это не…- он осёкся. - Я мигом вернусь. Просто позвольте мне принести манифест…
Он поднялся по лестнице в рубку и схватил книгу. Когда он вернулся на корму, Пельциг выуживал из воды жареных ярко-оранжевых крабов. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом; МакКуин зажёг фонарь с рыбьим жиром и нетерпеливо открыл грузовой манифест.
- Я знал, что слышал об этом городе раньше, - воскликнул он. - Здесь. Город происхождения груза в Ловенспорт - Прага.
Он поднял глаза и увидел, что Пельциг ничуть не смутился.
- Мы с женой знаем об этом, сэр. Оттиск был на всех бочках. Мы также знаем, что люди, которые сейчас живут в Ловенспорте, эмигрировали из Праги.
МакКуин почесал в затылке.
- Ну, разве это не самое глупое… Я просто не понимаю этого, Пельциг. Вы более чем обеспокоены перспективой поездки в Ловенспорт, но там не только люди вашей веры, но и из вашего родного города! Почему? Что заставляет вас нервничать из-за встречи с людьми из Праги, которые такие же евреи, как и вы?
Голос Пельцига дрогнул, когда он ответил:
- Они не евреи, как мы, капитан.
У Нании в глазах потемнело, и она прошипела это слово:
- Колдовство! - и быстро обернулась, чтобы с раздражением взглянуть через верёвочный поручень.
На этих двоих я не могу рассчитывать, - подумал МакКуин.
- Приношу свои самые искренние извинения, если я сказал что-то не так.
- Не беспокойтесь, сэр, - Пельциг поставил дымящийся поднос с крабами на стол. - Нания просто немного более чувствительна к некоторым вещам. Лучше всего понимать это так: иудаизм приходит в разных формах, так же, как и христианство.