Альвио догадывался, что это обещание перед самим собой он точно не выполнит.
Он повернул, выходя на другую улицу. Кто-то шмыгнул за ним. Драконолог ничего не заметил – шел, видя исключительно цель.
Ему захотелось проверить, как идут дела в «Ногах из глины» (он знал, что хорошо), а заодно узнать, вернулась ли Прасфора (он знал, что еще нет), ну и до кучи рассказать Кельшу о беспокойных мыслях (он знал, что тот мыслит так же). Альвио понадобилась все это знать. Просто потому, что обратное означало бы «не делать ничего».
А не делать ничего – значит, винить себя за возможные последствия.
Драконолог решил срезать дворами, привычно тихими для этого времени суток. Даже дома, казалось, дремали. Альвио расслабился еще больше, даже не заметив чужих шагов – списал их на свои.
Обернулся драконолог только когда его постучали по плечу – и тут же отлетел к стене, получив кулаком в глаз. Очки слетели с носа на брусчатку, но хоть не разбились. Драконолог, даже не успевший ничего сообразить, получил еще один удар. Сзади его схватили под руки, а чьи-то еще руки – их что, выходит, трое? – стянули шарф и кинули в сторону.
– Ну привет, – улыбнулся тот, что ударил первым – с щетиной недельной давности, которая никак не становилась бородой. – Отличное утречко, да?
– Какой нестабильности вы…
Он ударил еще раз – на этот раз в живот.
– А вот сейчас говорю я. Знаешь, очень нехорошо переходить дорогу большим людям – у них большой не только карман, но и память. Понимаешь?
Альвио молчал.
– Ну вот и славно. Мы тебя тут слегка изобьем, а ты не дергайся, ладно? Жить будешь, не дрейфь.
Щетинистый кивнул. Тот, кто держал драконолога, схватил его еще крепче. Удар, второй, третий – Альиво закашлялся и повалился на землю, нащупывая очки.
– Ну вот и замечательно, – буркнул щетинистый. – Счастливо оставаться.
– Не-не, стойте, – вдруг сказал третий, тот, что стянул шарф. – Сейчас мы этой птичке слегка подпалим перышки…
– Не понял?
Третий ухмыльнулся и достал из внутреннего кармана потертого пиджачка красноватую карамель на палочке. Она недобро моргала кровавым в лучах утреннего света.
– Так, стоп, – поднял руку щетинистый. – Этого нас не просили делать. И ты… Ты что, стащил карамель?!
– Одолжил, – поправил тот. – Да я легонько…
– Слушай, – подключился до этого молчавший – низенький и крепкий, тот, что держал Альиво под руки. – Ты что, газеты не читаешь? Эта хреновина…
И он все равно лизнул карамель несколько раз. Потом поцокал
– Клубничная, – объявил он.
Закрыл глаза, напрягся – на лбу аж венки проступили – и тут в руке его возник сгусток красного пламени, огненный шар. Мужчина открыл глаза и заулыбался.
Альвио смутно различал, что происходит, но карамель в руках увидел. Подумал только: «Дурак», но глаз закрывать не стал.
Мужчина с огненным шариком в руке уже было размахнулся, но тут вдруг схватился за голову, потом скрючился, а потом… легкая вспышка, и тело его вдруг стало нестабильным, словно запузырилось, зашаталось, как оригами на ветру. Обратилось кучкой пепла – карамельный леденец на палочке упал на брусчатку, расколовшись.
– Говорил же про побочные эффекты… – прошипел низенький.
– Идем отсюда, – позвал его щетинистый. Потом повернулся к Альиво, отвесил поклон: – Теперь точно счастливо оставаться!
Для уверенности сначала щетинистый, потом низенький пнули его ногами.
Драконолог не помнил, сколько пролежал – боль отзывалась во всем теле пульсирующей магмой. Кое-как Альиво встал, поднял очки, шарф, криво накинул его на шею, сплюнул кровь, вытер ее же под носом и поплелся дальше
Наконец-то добрался до «Ног из глины». Дорога, которая обычно занимала пару минут, сейчас показалась многолетним путешествием по пустыне. Но знакомая черепичная крышка с характерной вывеской окропила ледяной водой бодрости.
Альвио даже ускорился.
В туманном состоянии полусна-полубреда мозг способен творить удивительные вещи: например, убыстрять музыку в ушах, хотя на самом деле музыканты двигают смычками с той же скоростью. В такие моменты сознание особо чутко – оно словно старается выхватить самые яркие детали из общего мрака размытого мира. Волей-неволей приходится замечать то, на что в обычном состоянии никто бы и внимания не обратил.
Вот и Альвио, только-только ускорившись, опять замедлился – у стены, вытянувшись на мысках, стоял господин Фюззель. Он схватился за отлив и заглядывал в окно так, словно бы нашел идеальную форму для маскировки – вроде и в сторонке, а вроде – у всех на виду. Но часть кабака, выбранная хозяином «Рваных крыльев дракона», оказалось такой затененной, что никто даже не подумал бы обратить на него внимания. А то и вовсе не заметил бы.