Мозг драконолога и заметил, и обратил внимание – притом чрезвычайно пристальное.
Альвио, шатаясь, подошел к Фюззелю, который и не думал отрываться от окна – смотрел с таким интересом и отвратительным наслаждением, будто бы там переодевалась молоденькая девушка.
Драконолог откашлялся. С учетом недосыпа и свежих побоев, получилось пугающе.
– А! – вскрикнул Фюззель и потерял равновесие, чуть не упав на спину. Испражненц устоял, но шатался, как дом на фундаменте из чистейшей грязи. – Что вы тут… Нестабильность, что с вами случилось?!
Помятое лицо Альвио с наметившимся фингалом и струйкой загустевшей крови из носа говорило само за себя.
– Ничего, – в таких ситуациях драконолог не любил церемониться. – Что вы тут делаете?
Фюззель внимательно рассмотрел Альиво.
– Эээ, у вас нос слега помят, и там листья на голове…
– Не переводите тему, – вздохнул драконолог, отряхивая голову. Пара багровых листков правда осыпалось на землю. – Думаю, по мне вполне видно, что я не выспался. Не хочу тратить время…
Он хотел сказать «на вас», но сдержался.
– …на такую ерунду.
Испражненц улыбнулся во все двадцать восемь пожелтевших и четыре золотых, давно не сияющих зуба – будто слизней жевал каждый завтрак.
– О, я просто прогуливаюсь! Утренние прогулки, свежий воздух, здоровье и все прочее, ну вы, Альвио, точно знаете…
– Подглядывания в окна – часть прогулки?
– Я просто засмотрелся.
– Засмотрелись в окно заведения, которое терпеть не можете?
Фюззель замялся.
– В отвращении рождается истина, – выдал он, особо не подумав. Собственно, как и обычно.
– Вообще-то, в споре.
– Ерунда, – махнул рукой Фюззель. – И вообще, конкуренты могут друг друга ненавидеть, но эта ненависть обязательно подкреплена уважением.
– То есть в окно вы пялились из уважения?
– Да что это такое! – надулся Испражненц. Сгорбленный, низенький и полненький, сейчас, уменьшившись в два раза, он стал еще больше похож на креветку. – Вообще, я пришел переговорить с Кельшем…
– И для этого решили покараулить его через окно? – Альиво старался говорить четко, но понимал, что не всегда получается так, как хотелось бы. Нет, чай нужен был в срочном порядке.
– Хотя, – драконолог наконец поправил очки, – я тоже пришел навестить господина Кельша. Пойдемте? Чего время зря терять.
Вышел абсолютный шах и мат. Но на игральной доске Фюззель был королем (императором), смазавшим себя маслом специально, чтобы при любом удобном случае без труда укатиться прочь, подальше от страстей пешек и ферзей.
– Давайте, – согласился Испражненц, на максимальной мощности думая, что ему такого наплести Кельшу.
Они вышли на свет, поднялись на крыльцо и вошли в «Ноги из глины» – лицо тут же обдало ароматным теплом. Очки драконолога запотели.
– А, Альвио! – Кельш, конечно же, оказался прямо здесь. —Решил заглянуть так рано? Мы как раз заварили прекрасный чай с мятой… Нестабильность, что с тобой такое?!
– Все потом. – потряс головой драконолог. – И нет, только не мята. Не сейчас. Лучше….
– Найдем, – не дал договорить отец Прасфоры. – Есть чудесный набор приправ. Он не для чая, но это он очень зря – с чаем он прекрасен! Да заходи скорее, я тебя хоть подлатаю… А кто это там с тобой? Не могу разглядеть.
Только идиот по интонации Кельша не догадался бы, что все он понимает.
– Ах, Кельш! – вновь обнажил Фюззель пожелтевшие зубы. – Хотел обсудить с тобой пару вопросов и… посоветоваться.
Испражненц сглотнул от отвращения к самому себе – унижаться до такого…
Кельш, все это время возившийся с глиняными тарелками, отвлекся от дел, выпрямившись. Скала и сдувшийся воздушный шарик – вот так эти двое выглядели в сравнении.
Шарик сдулся еще больше.
– Я с удовольствием с тобой поговорю, – от запала иронии в голосе даже воздух нагрелся. – Как дела у «Рваного крыла дракона»?
– «Рваных крыльев». Мы расширяемся. Открываем новые таверны…
– Что ж, дракон расправил крылья, – пошутил Альвио.
– Молодой человек, – Фюззель начинал выходить из себя. – Это уже совсем не ваша епархия…
– О нет, – поправил его драконолог. – Драконы – как раз моя епархия.
Он закашлялся и отошел в сторону. Хотелось сплюнуть кровь, но куда уж теперь, надо было делать на улице.
А вот теперь самопровозглашенному шахматному императору всех едален Хмельольма деваться было некуда.
– Я… пожалуй… зайду чуть позже, а то как-то не подумал, совсем рано пришел. До встречи!