— Семнадцать реальных лет в игре, — подумал Бронислав. — Если бы Кощей сейчас решился попробовать выйти из игры, то смог бы это сделать без помощи врачебной бригады?
Очень сомнительно.
— Иди к шкафу, — требовал голос.
— Зачем?
— Там хранятся мои куклы. Их тела гораздо удобнее чем тело робо-питомца. Ты должен подтащить их по одной и подключать к идущему из капсулы дата-кабелю, чтобы я смог начать выгружать твоих друзей.
— Понял!
Застоявшееся тело робо-питомца повиновалось неохотно. Должные работать бесшумно сервоприводы натужно гудели. Отвыкшие сгибаться механические суставы предупреждающе скрипели. Деградировавшие от времени искусственные мышцы с каждым движением заполучали всё больше трещин и микроразрывов.
Однако Бронислав сумел охватить дата-кабель зубами со всей возможной осторожностью и аккуратно извлечь его из разъёма на своём боку. Тотчас нахлынула слабость — так тело робо-питомца отреагировало на переключение питания от встроенной батареи. На периферии зрения тревожно замигал индикатор показывающий процент заряда и скорость разряда повреждённой временем батареи. Выходило даже несколько меньше обещанного ранее часа. Но ему ведь требуется всего лишь дойти до шкафа, открыть его, схватить первую попавшуюся секс-куклу из гарема кощея-подростка и воткнуть в неё дата-кабель. Дальше Кощей справится сам.
Шаг, по направлению к шкафу, ещё шаг. Что-то хрустнуло — задняя правая нога отказалась работать, перед внутренним взором запестрели списки неисправностей с горящими красным цветом строчками. Хорошо, что он в теле собаки, у той четыре ноги и потеря одной не блокирует возможности передвигаться.
Дохромав до шкафа, Бронислав оказался перед закрытой дверью. Попытался подцепить её зубами — неудобно. Попробовал открыть, подцепив снизу лапой и, о чудо, получилось!
Был бы управляющий хвостом привод в порядке, он бы радостно им завилял.
Вдруг Бронислав вспомнил последний разговор с Кощеем, состоявшийся перед попыткой переноса, удачной, как мы теперь знаем. Разговор вспомнился только сейчас, видимо всё это время, в фоновом режиме, продолжался процесс распаковки воспоминаний и восстановление ассоциативных цепочек для доступа к ним.
Лаборатория Кощея больше напоминала средневековую пыточную, что и не удивительно учитывая необходимость соответствовать антуражу игры и, особенно, то, кто именно был её владельцем. Несколько мест, предназначенных для того, чтобы там можно было надёжно привязать человек призывно бросались в глаза. Бронислав отвернулся, чтобы не видеть их, но получилось, как бы не хуже. Теперь перед глазами предстала обложенная камнями жаровня и выдубленный в камне шкаф полный страшных инструментов непонятно, но от этого ещё более страшного, назначения.
Пока Кощей колдовал над каким-то железным агрегатом с подозрительно большим количеством длинных и острых шипов, Бронислав спросил у него: — Почему мне страшно?
Худой старик в золотой короне, сидящей на его седых и грязных волосах как приклеенная не был Брониславу ни другом, ни товарищем. Однако он был единственным доступным специалистом в области искусственного интеллекта которого можно было расспросить. Или даже вообще последним оставшимся.
— Что ты спросил? — Кощей остался полностью сосредоточен на возне с агрегатом.
— Почему мне страшно? — повторил вопрос Бронислав. — Если я иксин, то не должен испытывать чувств. Не должен волноваться. А я волнуюсь!
— Личностная матрица, — бросил старик и замолчал словно эти слова являлись исчерпывающим ответом на его вопрос.
— Не понимаю.
— Слушай, ты серьёзно прямо сейчас хочешь прослушать лекцию по созданию имитирующих человеческое поведение персонажей в компьютерных играх на основе младших иксинов? — со вздохом переспросил Кощей. Он даже перестал копаться в утыканном лезвиями и шипами устройстве которым был полностью занят до этого момента и бросил грозный взгляд в сторону Бронислава.
— Мне страшно и одиноко. Кажется, что я потерял самого себя.
Показалось ли ему или в глазах Кощея и вправду мелькнуло какое-то чувство.
— А я потерял весь долбанный реальный мир ещё три сотни лет назад, — огрызнулся Кощей и неожиданно сменил гнев на милость: — Ладно, слушай сюда.
Ты — динамически сгенерированный младший иксин. Такие используются, точнее использовались, повсеместно. В автомобилях, в самолётах, в роботах-рабочих, словом, везде, где не требуется решать задачи стратегического планирования и оперировать сверхбольшими объёмами данных — для этого используются старшие ии. Но ты не автопилот самолёта, не модуль навигации в автомобиле и не робот-пылесос с кучей дополнительных функций. Ты — бот в компьютерной игре и твоя главная задача казаться человеком. Поэтому большая часть твоих вычислительных ресурсов занята обработкой так называемой личностной матрицы. Именно она и есть та штука, что заставляет тебя вести себя как настоящий человек, чтобы ещё успешнее притворяться им со стороны. Личностная матрица диктует, что в окружающей обстановке ты должен испытывать страх. И тебе становится страшно. Благодаря ей же ты можешь получать удовольствие от вкуса еды или просто от того, что наконец-то добился давно желаемого. Личностная матрица заставляет тебя ошибаться, тупить, скучать, радоваться, печалится, мечтать, грустить и так далее. Благодаря ей ты можешь и будешь вести себя по-человечески нелогично, совершая ошибки, которые никогда бы не допустил холодный, не имеющий собственных желаний, кроме запрограммированных в него, разум ИИ, но которые легко мог бы допустить обычный человек.