Это было так неожиданно, что первые несколько метров Самаэль даже не думал сопротивляться и позволил ей тащить себя.
Наконец он вцепился в камень когтями, цепляясь мёртвой хваткой и… почувствовал, что ещё немного и его боевая форма лишится хвоста. Пришлось втянуть когти обратно.
Опомнившись, Самаэль бросился на обидчицу уже предвкушая как его длинные, словно кинжалы, когти войдут не в твёрдый камень, а в мягкую плоть разрывая и пластая её, но получил мощный удар выбивший из него не меньше четверти здоровья за раз. Причём этот удар Аграт нанесла ему кулаком, без всякого оружия.
Прижав лорда бездны к земле так, что он и думать не мог о том, чтобы как-нибудь вывернутся, Аграт произнесла, цедя слова словно воду в пустыне: — Плохой пёсик. А я люблю только хороших собачек. Что же мне с тобой делать лорд бездны Самаэль?
— Где она обрела такую силу? — метались мысли в голове командующего легионом. — Какая-то запредельная мощь в разы, превышающая то, что доступно ему, отнюдь не самому слабому из лордов бездны. Как будто она разом прокачала все свои характеристики до капа и, вдобавок, получила всевозможные усиления и способности, какие только доступны демонической расе, даже если одновременное получение таких способностей вроде как невозможно, а она всё равно получила их все и разом. Но так не может быть. Куда смотрят админы?
Словно прочитав его мысли, Аграт спросил: — Думаешь, что я читер и гадаешь, когда же наконец вмешаются администраторы игры? Так они не вмешаются. Знаешь почему?
Приблизив лицо ещё ближе к его морде, демоинца тихонько произнесла: — Потому, что даже админы хотят посмотреть, как я буду сейчас выбивать из тебя пыль и делать коврик для ног.
— Аграт, дорогая, подожди! — воскликнул Самаэль. Только сейчас он наконец осознал, что попал в переплёт и задумался как будет из него выбираться. — Давай поговорим!
— Давай лучше поиграем, — предложила демоница. — Также, как мы играли раньше, в тронной зале твоего замка. Только роли поменяем строго наоборот. Это ведь весёлая игра? Тебе так нравилось в неё играть…
Жёлтый, словно пожелтевший осенний лист, луч света уткнулся в землю перед палаткой, где собрались для последнего совещания перед грядущей битвой лесные матери командующие эльфийским войском. На секунду окружающий мир затопило золотой пеленой, но вскоре всё пришло в норму.
Охраняющие вход в палатку с лесными матерями эльфийские воительницы не заметили, как появившаяся из золотой вспышки фигура спокойно прошла мимо них внутрь.
— Кто ты? — потребовала ответа одна из лесных матерей, старая эльфийка скрывающая свой возраст за бесформенным одеянием, а прорезавшие лицо морщины за темнотой накинутого на голову капюшона.
— Лучинэль «Весенний лист». Третья ветвь древа внешней разведки, — представилась эльфийка наклоном головы высказывая уважение собравшимся матерям.
— Я узнала тебя, дитя, — сказала другая мать. — Ты командовала одним из отправленных на разведку отрядов. Что случилось с тобой?
— Может быть отложим расспросы на позднее время? У нас тут главная битва за Краснопольское княжество намечается, — недовольно заметила третья мать.
— Поэтому я и пришла, — твёрдо сказала Лучинэль. — Сражения не будет. Эльфы должны уйти.
— Что ты такое говоришь, дитя? Почему Великий Лес должен отступить, когда он разбросал семена и готовится прорасти?
Лучинэль твёрдо сказала: — Так будет лучше.
— Лучше для кого?
— Для всех нас.
— Не бывает так, чтобы было хорошо сразу для всех, — со вздохом объяснила лесная мать. — Нет никаких «нас», только «мы» и «они». Великий Лес и все остальные. Благо для леса часто означает горе и поражение для других рас и наоборот. Но ты не должна думать о всех прочих, дитя — ты часть Великого Леса и должна делать только то, что нужно ему, не взирая на то, как это отзовётся на остальных.
— Неправда, — возразила Лучинэль. — Мы можем принадлежать к разным расам, но мы все из одной игры.
— Не понимаю тебя, дитя, — удивилась лесная мать.
— Я знаю, — с грустью в глазах согласилась Лучинэль. — Знаю, что никто из вас не сможет понять меня. Поэтому считайте, что я объявляю ультиматум. Любой, кто попытается напасть на Краснопольск — умрёт.
— Ты заговариваешься, дитя! Не становись на пути Великого Леса.
— Иначе что? — спросила Лучинэль. — Что вы, старые кошёлки, сможете сделать мне кроме как сыпать бессильными угрозами про то, что «лес не простит»?