Вертолеты, сменяя друг друга, летали целый день, и все нервозно прислушивались, поглядывая на небо.
— Горючее им девать некуда, — раздраженно пробормотал Матфей, когда после обеда вертолеты снова появились над их головами.
Потом все улеглись спать. Минувшей ночью они почти не сомкнули глаз, только кое-кто немного подремал, и предстоящая ночь обещала быть такой же. Дежурить первым Святослав назначил Иоанна, потом его сменит Матфей. Фома, доставая спальник, подмигнул Марии:
— Рыженькая, твои коленки еще мои?
— Нет, ты свой шанс упустил, — отозвалась она. — Теперь клади голову на рюкзак.
— Какая несправедливость! Я был о тебе лучшего мнения. Ты меня разочаровала.
— Прямо не знаю, как я это переживу, — сказала Мария, залезая в спальник. — Я потеряю аппетит и буду страдать от бессонницы, пока совсем не зачахну. — Она застегнула молнию. — Спокойной ночи. Надеюсь, моя бессонница начнется не сейчас.
— А я надеюсь, что увижу твои коленки во сне. И что-нибудь еще… — мечтательно произнес Фома.
— Только мне потом об этом не рассказывай.
— Хорошо, рыженькая, я сохраню наши ночные похождения в тайне, — с ухмылкой пообещал Фома.
Он тоже разложил свой спальник, затем отошел за кусты. За ним направился Кирилл. Фома, оглянувшись через плечо, бросил:
— Чего тебе? Я тут интимным делом собираюсь заняться.
Кирилл подошел поближе и сумрачно сказал:
— Оставь Марию в покое! Твои шуточки ей не нравятся.
— Разве? Я что-то не заметил.
— Говорю тебе, ты ей надоел!
— Это она тебе сказала?
— И так видно, — зло буркнул Кирилл.
Фома окинул пытливым взглядом его покрасневшее лицо.
— A-а, кажется, я понял, — протянул он. — Я-то так, а ты всерьез…
— Что всерьез? — встрепенулся Кирилл.
— Не держи меня за дурака, — сказал Фома. — И чем лезть ко мне, послушай доброго совета: завязывай ты с этим. Все равно тебе ничего не светит, кроме хорошей взбучки от Петра.
Кирилл сжал кулаки, и, заметив этот непроизвольный жест, Фома миролюбиво добавил:
— Не будь идиотом сам и не делай идиотом меня. Ничего глупее стычки между нами и придумать нельзя. Нам делить нечего, потому что мне ничего не принадлежит и тебе тоже. Дошло? А теперь, будь добр, катись. Говорю же, у меня намечено интимное дельце.
Кирилл, пунцовый от стыда и гнева, сделал было шаг к Фоме, но тот спокойно сказал:
— Не дури, Искариот. Давай разойдемся тихо-мирно, иначе потом сам жалеть будешь. Это я не к тому, что набью тебе морду, просто тебе потом будет стыдно за эту драку. В первую очередь перед Марией.
— Отвяжись от нее, не то сам потом пожалеешь, — угрожающе процедил Кирилл, затем круто повернулся и ушел; у него все же хватило ума понять, что драка поставит в дурацкое положение прежде всего его самого.
Глядя ему вслед, Фома пробормотал:
— Сцена ревности в сортире. Как раз об этом я и мечтал.
Его лицо, однако, было серьезно.
Вертолеты летали над спящими до самого вечера, а с наступлением сумерек взяли курс на базу.
— Пора двигаться, — сказал Святослав, после того как они наскоро перекусили.
Вывели из укрытия вездеход, включили фары. Севший за руль Филипп спросил:
— Командир, ты уверен, что они больше не вернутся? По фарам нас засечь — пара пустяков.
— Нет, им приказано лететь на базу.
— Тогда вперед, — сказал Филипп. — Выбирать нам, полагаю, не из чего.
Машина тронулась. Внутри было тесно и грязно из-за уже не раз использованных жердей. Небо на закате было чистым. Ничто не предвещало дождя, и это всех беспокоило. В кои-то веки им был нужен дождь, но именно теперь, похоже, установилась сухая погода.
Они проехали не так уж много, особенно если судить не по времени, а по расстоянию, когда Мария вдруг произнесла необычным тоном:
— Там, впереди, кровь и смерть. Люди и смерть…
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Все примолкли.
— Люди… Несколько… Мы к ним приближаемся. Огонь… Люди вокруг огня. Они темные.
Глаза Марии широко раскрылись, и она уставилась во мрак, туда, где за границами световых конусов от фар ничего не было видно.
— Где-то там. — Она указала вперед и чуть влево. — Это там.
Святослав коснулся ее локтя:
— Ты сказала: они темные. Что это означает?
— Не могу объяснить. Я их такими увидела. Темные люди опасны. Страшные, злые. — Она мучительно подыскивала слова, чтобы передать другим свои ощущения. — Они готовы убивать.