Они сели в машину, и мотор сразу завелся. Бронированной плиты уже не было, она поднялась по команде Кирилла с пульта управления. Подъехав к гаражу, открыли обычную раздвижную дверь и по спиралевидному пандусу съехали в расположенный на первом подземном этаже гараж. Там их ждали приготовленные вещи и продукты.
— Сейчас зальем горючее и погрузим наши вещи, — сказал Святослав.
«Мария ошиблась. Опасность уже позади, а все живы. Нам осталось спокойно забраться в машину и уезжать. Даже если твари снаружи снова будут виться вокруг вездехода, им ничего с машиной не сделать. Мы выберемся отсюда без потерь! Вот только Иоанн…»
Когда закончили погрузку, Святослав спросил:
— Фома, как по-твоему, Иоанн очень плох?
— Чего ты от меня хочешь, я же не врач.
— Это ты в том смысле, что не знаешь или что не можешь помочь ему?
— В обоих. Пока он вроде бы ничего, но если возникнут осложнения… Сам понимаешь, какой из меня лекарь. А если осложнений не будет, то, по-моему, он поправится. Надо только дать ему отлежаться и кормить получше.
Святослав прикинул ширину кузова вездехода.
— Мы втащим его сюда на каталке и на ней оставим. Подложим снизу пару одеял, ему так будет удобнее, чем на сиденьях. — Он обвел взглядом коробки. — С едой проблем вроде не предвидится.
«Он должен выжить! Если б в раны попала инфекция, был бы сильный жар, а его нет. Иоанн выживет».
Когда они вернулись в медицинский отсек, было пять часов вечера. Иоанн спокойно спал, и на лице его блуждала улыбка, отчего оно выглядело совсем юным. Фома хотел измерить ему температуру, но потом решил не будить. Все, кроме Иоанна, собрались в соседней комнате, и Святослав сказал:
— Машина готова, поехали.
Сидящий на столе Фома заерзал, провел ладонью ото лба к затылку, от чего у любого другого волосы пригладились бы, а у него, как всегда, растрепались еще больше.
— Послушай, командир, уже шестой час, а в восьмом темнеет. За два часа мы далеко не уедем. Вдруг твари увяжутся за нами? Будем тогда до рассвета отсиживаться в машине? Даже в сортир не удастся высунуться. А если застрянем в какой-нибудь грязи? В темноте и с тварями над головой будет не очень-то весело. К тому же все мы устали.
Это было правдой — на Святослава смотрели осунувшиеся, потемневшие лица.
— Не подумай, что я тут саботаж устраиваю! — продолжал Фома. — Если скажешь, что надо ехать, я сяду за руль и все такое, только ты сам прикинь, стоит ли. Здесь безопасно, а утром у нас впереди будет целый день, чтобы убраться отсюда подальше. По-моему, есть прямой резон здесь заночевать.
«Он прав, — подумал Святослав, — если б не предсказание Марии, я рассуждал бы точно так же. Сказать им?.. Этот груз, разделенный на всех, не станет легче… Я тороплюсь увести их от смерти, но что если именно моя поспешность станет причиной чьей-то гибели?
Все действительно до предела измотаны, а в таком состоянии внимание ослабевает и реакции замедляются. Если нам снова придется драться, кто-то от усталости может сделать неверное движение или промедлить на доли секунды, и ценой тому станет жизнь. Я не вправе решать за них».
— Давайте проголосуем, — сказал он. — Кто за то, чтобы поехать сейчас?
Таких оказалось двое: он сам и Кирилл, причем Кирилл проголосовал за только из солидарности с ним.
— Вопрос исчерпан, — подытожил Святослав. — Мы остаемся.
Возникшая в дверном проеме фигура Иоанна явилась для всех полнейшей неожиданностью.
— О чем вы тут спорили? — спросил он, придерживаясь рукой за стену.
Фома сорвался с места и подскочил к нему, чтобы поддержать в случае чего, но Иоанн сказал:
— Не суетись, я не собираюсь падать.
— Тебе нельзя вставать!
— Почему? Мне уже лучше.
Он был очень бледен, но все же держался на ногах без посторонней помощи. Очевидно, его состояние не было столь тяжелым, как они думали.
Фома сказал:
— Мы решили здесь заночевать, чтобы нормально выспаться. Не всем же повезло так, как тебе. Ты дрыхнешь почти сутки, и нам стало завидно. Вон, посмотри на Симона: он от зависти прямо позеленел.
Симон и правда выглядел не лучшим образом, как, впрочем, и остальные.
После того как Иоанн снова улегся, Фома самодовольно изрек:
— Мне явно полагается премия. А может быть, даже повышение.
— Хорошо, — согласился Святослав, — отныне ты будешь у нас не просто лекарем, а главным лекарем, а также токарем и пекарем по совместительству.
Филипп многозначительно заметил:
— Учти, Фома, что всякие панические заявления насчет того, что сложные случаи тебе не по плечу, в устах главного лекаря неуместны.