— Не все столь везучи, — заметил Алек, — не у всех нас отцы авиаторы.
— Отцы? — Ньюкирк с озадаченным видом повернулся от окна. — А разве то был не ваш дядя, мистер Шарп?
Бовриль тихонько пискнул, запуская коготки Алеку в плечо. Дилан же промолчал. Он редко заговаривал об отце, погибшем у него на глазах.
Тот трагический случай, судя по всему, все еще не отпускал Дилана, и огонь был единственном, чего он побаивался. Алек мысленно обложил себя «думмкопфом». И зачем было этого человека упоминать? Неужели все еще злоба грызет за то, что Дилан управляется со всем лучше его, Алека?
Хотелось извиниться, но в этот момент снова ерзнул Бовриль и подался вперед, глядя в окно.
— Зверок, — пискнул лори проницательный.
В поле зрения плавно возникла черная крапинка, трепещущая в пустынной синеве. По мере приближения она оказалась достаточно большой птицей — куда крупнее соколов, нарезавших круги вокруг воздушного корабля в горах несколькими днями ранее. Судя по размеру крыльев и лап, явно хищник, хотя порода была Алеку точно неизвестна. Птица направлялась прямиком к кораблю.
— Мистер Ньюкирк, вам эта птица не кажется странноватой?
Ньюкирк повернулся к окну и поднял морской бинокль, все еще висящий на шее с утренней вахты.
— Угу, — сказал он секунду спустя. — Кажется, это имперский орел.
Сзади спешно скрипнули ножки стула, и у окна появился Дилан, козырьком держа над глазами обе руки:
— Ух ты! И точно: двуглавый! Но эти империалы доставляют послания от самого царя…
Алек покосился на Дилана, думая, что ослышался. Как так, две головы?
Орел подплыл ближе, мелькнув мимо иллюминатора позолотой оперенья, вспыхнувшей под утренним солнцем. Бовриль, наблюдая все это, захихикал мелким бесенком.
— Он сейчас, наверное, на мостик? — полюбопытствовал Алек.
— Ага. — Ньюкирк опустил бинокль. — Важные сообщения направляются прямиком к капитану.
Сумрачное настроение Алека осветил робкий луч надежды. Русские — союзники британцев, соратники-дарвинисты, разработавшие мамонтин и гигантских боевых медведей. Что, если царю нужна сейчас помощь против армий жестянщиков и орел прилетел с прошением повернуть корабль обратно? Право, уж лучше стужа на русском фронте, чем пустое времяпрепровождение в этом вакууме бездействия.
— Мне нужно знать, что в том послании.
— Прекрасно, — фыркнул Ньюкирк. — Почему бы тебе самому не отправиться и не расспросить капитана?
— Ага, — кивнул Дилан. — А заодно попроси его выделить мне каюту потеплей.
— А что в этом такого? — вскинулся Алек. — Я же у него пока еще не на гауптвахте.
Пару недель назад, по возвращении обратно на «Левиафан», Алек втайне ожидал, что за побег с корабля его запросто закуют в кандалы.
Однако корабельные офицеры отнеслись к нему с должным почтением. Может, оно и не так плохо, что все наконец знают: перед ними сын самого эрцгерцога Фердинанда, а не какой-нибудь бежавший от призыва дворянчик-австрияк.
— Какой, интересно, мог бы быть удобный повод для посещения мостика? — спросил он.
— А никакого и не надо, — отозвался Ньюкирк. — Птица летела от самого Санкт-Петербурга, так что нас все равно вызовут забрать ее на отдых и кормежку.
— Тем более что твое высочество в птичнике еще ни разу не был, — добавил Дилан. — А теперь будет повод наведаться.
— Спасибо, мистер Шарп, — сдержанно улыбнулся Алек. — Было бы в самом деле интересно.
Дилан возвратился к своей драгоценной картошке на столе, вероятно довольный тем, что таким образом разговор об отце был прерван (Алек до вечера решил извиниться). Через десять минут из трубы под потолком столовой высунулась вестовая ящерица и голосом рулевого провещала:
— Мистер Шарп, просьба явиться на мостик. Мистер Ньюкирк, доложиться на грузовую палубу.
Втроем они двинулись к двери.
— На грузовую палубу? — недоумевал Ньюкирк. — Это еще с какого перепугу?
— Может, хотят, чтобы ты еще на раз проверил запасы на складе, — рассудил Дилан. — А то вдруг вояж у нас теперь продлится дольше?
Алек невольно нахмурился. «Дольше» — означает ли это разворот в сторону Европы или же движение прежним курсом, на удаление? По пути к мостику чувствовалось, что корабль приходит в движение. Тревоги как таковой не звучало, но экипаж будто с цепи сорвался. Как раз когда Ньюкирк спускался к центральной лестнице, мимо проскочило отделение такелажников в аэрокостюмах и тоже устремилось вниз.