— Мистер Тесла говорит, что проделал все это из лаборатории в Америке, — сказал он, подойдя к окну каюты, — активизировав какой-то прибор. Шесть лет назад.
— В тысяча девятьсот восьмом? — спросил Фольгер, не отводя глаз от зверка. — И все это время дожидался, чтобы поведать об этом миру?
— Русские отказывали ученому-жестянщику во въезде на территорию своей страны, — ответил Алек. — До тех пор, пока он не перешел на их сторону. Так что он лишен был возможности изучить эффект напрямую. Теперь же он своими глазами увидел, на что способно его оружие, и заявляет о своем намерении обнародовать свое изобретение.
Фольгер наконец отвел от Бовриля взгляд:
— Так зачем было испытывать оружие в месте, которое он не мог посетить?
— Мистер Тесла говорит, это была случайность, что-то вроде осечки. Он лишь хотел «устроить некий фейерверк», но не догадывался, насколько мощным окажется этот его «Голиаф». — Алек нахмурился. — Но вы-то, понятно, ничему этому не верите?
Фольгер обернулся и уставился в окно. Под «Левиафаном» проплывала зона, где разрушение выглядело уже не столь явным и повалены были лишь деревья помоложе и послабей. Хотя последствия чудовищного взрыва ощущались и здесь.
— У вас есть какое-нибудь другое объяснение тому, что здесь произошло?
Алек, медленно вздохув, подтянул к себе стул и сел:
— Конечно, нет.
— Голиаф, — сказал тихонько Бовриль.
Граф Фольгер удостоил тварюшку неодобрительным взглядом:
— А что думают дарвинисты?
Алек пожал плечами:
— Суждений мистера Теслы они не оспаривают. Во всяком случае, в глаза. Они довольны уже тем, что он принял их сторону.
— Еще бы. Этот субъект если и рехнулся, то все равно еще может козырнуть перед ними парой фокусов. А уж если говорит правду, то, глядишь, он и впрямь способен положить конец войне мановением руки.
Алек снова посмотрел в окно. Невиданный размер этого лесоповала, а также то, что Фольгер не принял абсурдное, казалось бы, заявление Теслы в штыки и даже не поднял его на смех, вызывало смутное чувство тревоги.
— Мне кажется, это недалеко от истины. А вы представьте себе после такого взрыва, скажем, Берлин.
— Нет, не Берлин, — возразил Фольгер.
— В смысле?
— Тесла серб, — заметил граф. — И на его родину напала не Германия, а наша страна.
Бремя войны надавило на плечи с новой силой.
— Вы хотите сказать, что вина в этом лежит на моей семье.
— Я-то как раз не хочу. А вот Тесла, не исключено, считает именно так. И если это его оружие в самом деле настолько разрушительно и он пустит его в ход, то от Вены останутся одни обломки.
Алек почувствовал, как пустота заполняет душу, вытесняя все другие эмоции; нечто подобное он испытывал, узнав о гибели своих родителей, только сейчас все было, пожалуй, еще серьезней.
— Да ну, бросьте. Никто не посмеет использовать такое оружие против мирного города.
— В войне не бывает ограничений, — произнес Фольгер, пристально глядя за окно.
Тут Алеку вспомнился живой летун, скормленный Теслой бойцовым медведям ради завершения эксперимента. Такой человек, похоже, не остановится ни перед чем.
— Обломки, — шепотком повторил Бовриль.
Фольгер еще раз искоса посмотрел на тварюшку, после чего повернулся к Алеку:
— Быть может, принц, это и есть ваш шанс послужить вашему народу, да еще так, как способен редко какой монарх.
— Конечно. — Алек сел, держась прямо. — Мы убедим его, что Австрия не является ему врагом. Ведь он читал обо мне в газетах и должен понимать, что я тоже стремлюсь к миру.
— Это было бы наилучшим выходом, — подытожил Фольгер. — По мы должны удостовериться в его намерениях, прежде чем он ускользнет с этого корабля.
— Он, ускользнет? Я не думаю, что мы сумеем убедить капитана взять его под арест.
— А я не об аресте. — Граф Фольгер подался вперед, опершись о расстеленную по столешнице карту Сибири. — Как близко вы находились от него на том вашем собрании? И как близко от этого человека сумеет оказаться один из нас в последующие дни?
Алек недоуменно моргнул:
— Граф, не предполагаете же вы… насилие.
— Предполагаю я, мой юный принц, единственно то, что этот человек представляет собой опасность для вашего народа. Что, если он думает отомстить за то, что Австрия совершила с его отчизной?
— Гм. Снова месть? — процедил Алек.
— В Вене проживает два миллиона ваших подданных. И вы не поднимете руку ради их спасения?