Алек сидел и не знал, что сказать. Да, действительно, с полчаса назад он стоял так близко от знаменитого изобретателя, что мог запросто всадить в него нож. Но сама эта мысль казалась неслыханным варварством.
— Он считает, что «Голиаф» способен остановить войну, — нашелся наконец Алек. — Этот человек желает мира!
— Все мы его желаем, каждый по-своему, — заметил граф Фольгер. — Вообще, существует много способов остановить войну. И некоторые из них более мирные, чем другие.
В дверь постучали.
— Мистер Шарп, — сказал Бовриль и тоненько хихикнул.
— Заходи, Дилан! — подал голос Алек. Слух у этих лори настолько совершенный, что они способны различать людей по шагам, по стуку и даже по тому, с каким звуком они вынимают кортик или саблю из ножен.
Дверь открылась, и в каюту зашел Дилан, обменявшись на входе с Фольгером холодным взглядом:
— Я так и знал, Алек, что застану тебя здесь. Как прошла встреча?
— Сведений тьма. — Алек вскользь посмотрел на Фольгера. — Я тебе все расскажу, только…
— Я сейчас, пожалуй, лучше немного посплю, — сказал Дилан. — А то всю ночь на ногах. Да еще эта вылазка с медведями, пока ты дремал.
Алек кивнул:
— Тогда Бовриль побудет у меня.
— Ладно, только ты сейчас тоже приляг, — сказал Дилан. — Ученая леди просила, чтобы мы нынче пошастали-повыясняли, что там на уме у мистера Теслы.
— Пошастали, — мгновенно оценил словцо Бовриль.
— Прекрасная мысль, — одобрил Алек. — А то еще неизвестно, что он занес на борт.
— Ну, так увидимся, как стемнеет. — Дилан едва заметно кивнул Фольгеру: — Ваше графское.
Вильдграф в ответ тоже кивнул.
Как только закрылась дверь, Бовриль чуть заметно поежился.
— У вас двоих что, произошла какая-то размолвка? — задал вопрос Алек.
— Размолвка? — Фольгер хмыкнул. — По-моему, нас изначально нельзя было назвать друзьями.
— Изначально? Значит, вы действительно в ссоре. — Алек сухо усмехнулся. — Так что же произошло? Дилан начал брать верх в ваших занятиях по фехтованию?
Вместо ответа ландграф поднялся из-за стола и стал расхаживать по помещению. Алек уже не улыбался: он вспомнил тему их прерванного разговора. Но заговорив, наконец, Фольгер резко сменил тему:
— Алек. Насколько для вас важен этот паренек?
— Мне кажется, граф, еще минуту назад вы предлагали мне план хладнокровного убийства. А теперь вдруг переключились на Дилана?
— Вы уклоняетесь от ответа на мой вопрос?
— Нет, отчего же. — Алек пожал плечами: — Мне кажется, Дилан прекрасный солдат и друг. Я бы добавил, еще и хороший союзник. Ведь это он помог мне попасть на ту сегодняшнюю встречу. Без него мы бы тут с вами сидели и не имели ни малейшего представления о том, что происходит на этом корабле.
— Союзник, значит. — Фольгер снова сел, опустив взгляд на расстеленную по столу карту. — Что ж, пусть так. Значит, Тесла утверждает, что может выпалить из этого своего оружия по любой точке земного шара?
— Что-то я сегодня, граф, не поспеваю за ходом ваших мыслей. Хотя да, он утверждает, что способен поражать цели на любом расстоянии.
— Но откуда у него такая уверенность, если тот первый эпизод произошел, по сути, случайно?
Алек вздохнул, пытаясь мысленно вернуться к встрече. Тесла распространялся насчет этого достаточно подробно. Несмотря на разглагольствования о тайне, хранитель секретов из ученого был никудышный.
— Он работал над этой проблемой шесть лет, с той самой случайной осечки. Из газет он знал, что в сибирской глуши что-то произошло, нечто чрезвычайное. И вот теперь, вымерив точный эпицентр взрыва, он может соответственно откорректировать свои расчеты.
Фольгер кивнул:
— Стало быть, устройство, которое вы собрали вместе с Клоппом, предназначается для поиска эпицентра взрыва?
— Э-э… с чего вы взяли? Вообще-то Клопп говорит, что это металлический детектор.
— А когда приземляется снаряд, то разве после него не остается следов металла?
— Да нет, здесь речь идет совсем о другом. — Алек напрягся, пытаясь вспомнить, как изобретатель характеризовал свое детище. — «Голиаф» — это что-то вроде пушки Теслы. Точнее, он соотносится с земным магнитным полем. Через атмосферу он способен накапливать и делать выброс планетарной энергии буквально по всему свету. Что-то вроде северного сияния, только в миллионы раз мощнее. Как он это описывал, в момент подобного выхлопа воспламеняется сам воздух!
— Я вижу, — подавленно вздохнул Фольгер. — Точнее наоборот, не вижу в упор. Безумие какое-то, в чистом виде.