Улицы Токио были запружены пешеходами, вьючными животными, паровыми трамваями. Здания озаряло утреннее солнце, хотя над головой все еще светились гирлянды бумажных фонарей, в которых роем мерцающих звездочек мелькали мошки. Алек в людской сутолоке всегда чувствовал себя неуютно, а уж здесь в Токио и подавно. Помимо двух сопровождающих из числа экипажа, европейцев вокруг не было видно. Многие из японцев были одеты на европейский манер, хотя женщины носили в основном длинные платья с цветными узорами — преимущественно алыми и индиго — и с широкими шелковыми поясами, собранными на пояснице в виде бантов. Алек попытался вообразить в таком наряде Дэрин, но никакого воображения на это не хватило.
Вопреки ожиданиям, технологии двух цивилизаций соседствовали довольно мирно, если не сказать элегантно. Пыхтели клубами пара трамваи, но переполненные омнибусы тянули за собой более мощные буйволины. Временами на глаза попадались возницы, погоняющие двуногих шагоходов-рикш; в основном же в качестве гужевого транспорта выступали приземистые чешуйчатые создания, неприятно напоминающие каппу. Небо хаотично пересекали телеграфные провода, но среди них юркали вестовые ящерицы, а в вышине виднелись почтовые орлы с посылками и бандеролями.
— Мы еще не заблудились? — спросила Дэрин.
— Заблудились, — констатировал у нее на плече Бовриль, на секунду отвлекаясь от зачарованного мира, бурлящего японскими фразами.
Алек со вздохом развернул карту доктора Барлоу, пожалуй, уже в сороковой раз с той поры, как они вышли с летного поля. Невозможность читать уличные вывески откровенно раздражала. К тому же здесь, в Японии, оказывается, по-иному обстояло дело с нумерацией домов. Вместо того чтобы уменьшаться или увеличиваться вдоль улиц, номера шли по часовой стрелке вокруг городских кварталов. Сущее безумие. По словам местного знакомца доктора Барлоу, тоже ученого, среди этого безумия и скрывалась та улочка портных, где обслуживают европейцев.
— Мне кажется, мы где-то поблизости, — сказал Алек. — Может, эти двое что-нибудь подскажут?
Дэрин вскользь глянула на пару сопровождающих:
— Жди, подскажут. Их единственная задача — не дать тебе сбежать.
— Хм. Нет смысла. Мне на «Левиафане» нынче нравится как никогда.
— Наверняка благодаря твоему новому ученому дружку? — усмехнулась Дэрин.
— А что. Он гений, и он хочет остановить эту войну.
— Ты хотел сказать, чокнутый на всю голову. Доктор Барлоу говорит, по поводу своего «Голиафа» он несет всякий бред.
— Чокнутый, — хихикнул Бовриль.
— Еще бы ей так не говорить, — сказал Алек. — Мистер Тесла — ученый-жестянщик, а она дарвинистка до самых корней волос. Они враги по жизни.
Дэрин хотела что-то возразить, но непроизвольно обернулась на запах неспешно проплывающей мимо закусочной. Тянул ее вместе с посетителями и всеми причиндалами приземистый двуногий шагоход. Один из поваров за прилавком ножом насекал в лапшу тесто; другие нарезали кто грибы, кто рыбу, кто моллюсков. Из котлов шел пар, донося запах сои и креветок с примесью уксуса и острых соусов.
— Может, потом немного закусим, — неуверенно предложила Дэрин.
— Закусим, — подтвердил Бовриль.
Алек улыбнулся. Он помнил еще по Стамбулу: самый верный способ отвлечь Дэрин от спора — это предложить поесть. Хотя сейчас она еще не созрела.
— Ты забыл, что мы нашли у Теслы в комнате?
— Какой-то камень, — нейтрально ответил Алек.
— Если бы это был просто камень, стал бы он тащить его с собой на борт!
— Он же ученый. А они все без ума от всяких там камней, минералов. Доктор Барлоу не выяснила, что именно это было?
Дэрин покачала головой:
— Точно не говорит, но вообще все очень подозрительно. У Теслы всякое оружие работает на электричестве, а то было что-то вроде… пушечного ядра.
— Пушечное ядро не повалит пол-Сибири, мистер Шарп.
— Мистер Шарп! — подхватила тварюшка.
— Быть может, я возьму и сам его об этом расспрошу, — съязвил Алек. — Хотя он может несколько удивиться, зачем один из нас ночью прятался у него под кроватью.
— Оставь. Если он узнает, что мы за ним шпионили, ты выйдешь у него из доверия.
Алек покачал головой: можно подумать, Дэрин сама образец дружбы и доверия.
— Ничего, когда мы прибудем в Нью-Йорк и явим «Голиаф» миру, все эти малозначительные детали наверняка обретут смысл.
— Ты думаешь, Адмиралтейство в самом деле позволит нам отправиться в Америку?
— Мистер Тесла умеет быть очень убедительным, — заметил Алек. — Кроме того, мне это предначертано судьбой.