Я ввёл данные курса в компьютер флаера, задал скорость чуть ниже звуковой и выровнялся на высоте трёх тысяч метров. Затем проинформировал «Тенандром», где нахожусь, и уселся поудобнее, прислушиваясь к ветру. Море внизу было спокойным, чистым и невероятно синим. Сквозь утреннюю дымку плыли белые облака. Такой пейзаж вполне мог быть и на Окраине, и на Земле, и на Аквариуме.
В сущности, это был чудесный мир.
Едва взглянув, я миновал группу лишённых растительности песчаных островов. Их берега, как и все берега на этой планете, были лишены чаек, неизбежно встречающихся вблизи океанов на обитаемых мирах. (Птицы здесь не появились и, по мнению Джесперсона, никогда не появятся.)
Я сбросил скорость, чтобы обследовать серебристый архипелаг в северной умеренной полосе: скалистые клочки леса, выступающие из зеркальной глади, постепенно уменьшающиеся острова, уходящие на северо-запад. Но там были только гранит и деревья, и вскоре я уже летел дальше.
Ближе к вечеру перед самым закатом я пересёк южное полушарие и приблизился к Y-образному вулканическому острову. Весь он был покрыт пышной тропической растительностью, состоящей из пурпурно-зелёных папоротников и громадных белых цветущих растений. Спокойные озёра отражали небо, а с одинокой горы стекали ручьи. Я обосновался на берегу, выбрался из флаера, поужинал и смотрел как «Корсариус» перемещается над моей головой — тусклая белая звезда в потемневшем небе.
Связавшись с Сейдж, я сообщил ей, что ищу Кристофера Сима, выслушал её мнение, что я спятил, и сказал, что ей понравится вид на пляж в том месте, где я сейчас нахожусь. Макирас усомнилась в этом и добавила, что Джесперсон сделал открытие, связанное с амфибиями, причём его люди пришли в восторг. «Учитывая, что у нас тут летает «Корсариус», — пояснила капитан, — они довольно легко поддаются возбуждению».
Воздух был прохладным и свежим, а шум прибоя почти завораживал. Я заснул в кабине с открытым фонарём. Это являлось нарушением правил техники безопасности, которое вызвало бы гнев капитана.
Утром я отправился в путь над бескрайним океаном. Небольшие ливневые шквалы проносились над его поверхностью, и где-то в южных морях сильный шторм заставил меня подняться на большую высоту. В середине дня чёрное небо посветлело, и я спустился сквозь морось, полную луковицеобразных воздушных растений этой планеты, к океану, внезапно затихшему. Пообедал я на длинной узкой косе, которая, вероятно, полностью уходила под воду во время прилива. (У планеты имелись две луны солидных размеров, и когда они выстраивались в одну линию и двигались в одном направлении, приливы были яростными.)
После долгих часов, проведённых во флаере, мне было тесно, и я беззаботно прогуливался по пляжу, наслаждаясь морем и уединением. Крошечных членистоногих существ с мягким панцирем выбрасывало на берег с каждой волной. Многие зарывались в песок, другие торопливо перебирались через косу и возвращались в океан с другой стороны. Заворожённо наблюдая, я заметил, что всё движение было в одном направлении. Это выглядело странным. К тому же явление, казалось, ускорилось. Ракообразные и другие существа, которых было трудно опознать, всё чаще выбирались из прибоя, пересекали полосу и исчезали в волнах.
Я ломал над этим голову, когда заметил в воде какое-то растительно-бурое пятно, плывущее в мою сторону. Оно находилось сразу за прибоем, дрейфуя к внешним бурунам. По мере того как оно приближалось, пена становилась мутной, а волны — почти липкими.
Два блестящих чёрных валуна выкатились на берег. Один остановился, как будто внезапно почувствовав моё присутствие. Он распахнулся, и пучок живых тёмных веточек медленно стал разматываться в мою сторону. Я попятился, вне его досягаемости. Неторопливо, он вернулся в свою раковину, и оба создания пересекли берег и плюхнулись в океан.
Я быстрым, нервным шагом направился к флаеру, но внезапный пронзительный свист заставил меня задержаться. Обернувшись, я увидел, что существо, похожее на дельфина, бросилось на берег в нескольких метрах передо мной. Прибой лениво катился вдоль его боков, кипел и, казалось, втягивал животное обратно в себя. Дельфин обратил на меня тёмные умные глаза, и я снова услышал этот пронзительный свист и распознал в нём ужас. Дельфин боролся с мутным приливом и пытался подняться выше на берег, словно хотел вырваться из объятий океана. Но мало продвинулся вперёд и, кажется, сдался, когда мутная волна обрушилась сверху.