Среди дворян и богатых фермеров (и, несомненно, среди более бедных фермеров также) ходило много разговоров о причинах этой депрессии. В основном считалось, что кризис был вызван перенасыщением рынка из-за одновременного возобновления импорта зерна из Балтики и импорта зерна и молочной продукции из Британии, а также масла из Ирландии. На провинциальных ассамблеях выдвигались предложения помочь землевладельцам и фермерам путем ввода более высоких пошлин на импорт продовольствия{143}. Такие меры легко могли получить поддержку в меньших провинциях, где политически доминировало дворянство. Штаты Фрисландии, например, в ноябре 1670 г. подняли на 25% тариф на импорт масла, сыра и мяса из-за «всеобщих жалоб наших добрых жителей на низкие цены и сокращение объемов продаж их молочной продукции, которые вызваны, главным образом, чрезмерным импортом английского, шотландского и другого иностранного масла»{144}. Но решения о пересмотре тарифов — а тарифы входили в компетенцию Генералитета и должны были обсуждаться на Генеральных Штатах — принимались не знатью малых провинций, но регентами Голландии, которые больше заботились о дешевизне продуктов питания для населения голландских городов и необходимости сохранения оптовых перевозок и реэкспорта, чем их последствиями для дворян и фермеров. К 1690 г. арендная плата за фермы в Северной Голландии снизилась на 40% по сравнению с 1650 гг.{145}
Из-за падения цен на сыр и масло множество сельскохозяйственных рабочих остались без работы и потеряли землю, и, по крайней мере, на западе, многие фермеры продали свои фермы с молотка и уехали в поисках лучшей жизни{146}. Обезлюдение сельской местности было особенно заметным в области Западной Фризии и фрисландского побережья. Две характерные черты демографического упадка во Фрисландии безошибочно указывают на то, что первостепенной причиной его был упадок сельского хозяйства. Этот упадок был более заметен в сельской местности, чем в городах (примерно до 1720 г.) — когда начался крупный коллапс нидерландской экономики — и обезлюдение сельской местности было ограничено более богатыми и производительными районами с глинистыми почвами на побережье. На территории с бедными почвами так называемого Бодена, примыкавшего к Оверэйсселу и Дренте, где сельскохозяйственное производство не носило товарный характер, население, как и в этих провинциях, скорее росло, чем уменьшалось{147}.
Еще одним результатом сельскохозяйственного упадка было резкое уменьшение мелиорации земель с конца 1660-х гг. в Голландии, Зеландии, Фрисландии и Гронингене. За полвека 1665-1714 гг. площадь осушенных земель составила лишь 1/3 от уровня предшествовавших пятидесяти лет{148}. Но самым критическим последствием упадка для нидерландского общества была противоположная реакция в отношении использования земель и аренды между приморским западом и внутренними восточными областями. На богатых глинистых почвах запада мелкие фермеры обычно продавали свое имущество с молотка и вместе с тысячами бездомных батраков уходили в поисках работы куда-либо еще, главным образом в ближайшие города. Крупные землевладельцы и дворяне, находившиеся в более выгодном положении, могли в некотором отношении расширить свои имения, задешево покупая мелкие соседние фермы. Таким образом, наблюдалась тенденция к обезлюдению сельской местности и укрупнению ферм. Напротив, во внутренних провинциях и юго-восточной Фрисландии мелкие землевладельцы процветали, фермы становились меньше, и проблема обнищания сельского населения была не столь острой.
Но во всех провинциях, и в зонах с любым типом почв землевладельцы и фермеры прибегали к новым сельскохозяйственным стратегиям, направленным на преодоление последствий кризиса и повышение доходов. На приморском западе увеличение трудоемкости производства было бесполезным, ибо здесь притягательная сила более высоких зарплат в по-прежнему динамично развивавшихся городах не оставляла иного выбора, кроме увольнения «лишних» работников. Напротив, во внутренних областях, где рабочая сила была более дешевой, а найти работу, не связанную с сельским хозяйством, в непосредственной близости было сложнее, переориентация на более трудоемкие отрасли аграрной экономики, которые были связаны с производством продуктов питания, вполне имела смысл. В восточном Утрехте и округе Арнем, как и в соседнем герцогстве Клеве, самым предпочтительным вариантом было выращивание табака. Объемы увеличения выращивания табака в этих областях после 1670 г. и впрямь были поразительными. Между 1675 и 1710 гг. в Утрехте и Гелдерланде оно примерно утроилось{149}. В Оверэйсселе и северном Брабанте основной сдвиг в экономике состоял в переходе к полотну в льняной промышленности. В Зеландии фермеры стали выращивать больше марены, красителя, используемого в текстильной промышленности. Быстрый рост объемов производства табака в восточном Утрехте происходил параллельно с увеличением количества небольших крестьянских хозяйств и безземельных рабочих во внутренних территориях, так как выращивание табака требовало привлечения рабочей силы в определенные времена года. Такой тип хозяйства вполне подходил для областей, где небольшие земельные наделы, растущая численность населения и низкая заработная плата позволяли мелким фермерам нанимать сезонных рабочих тогда и в таком количестве, как им было нужно.