Далее в том же ролике следует отрывок из заявления Эрика Джонстона, президента Ассоциации американских кинопромышленников:
Нас обвиняют в том, что мы нанимаем на работу коммунистов и людей, симпатизирующих коммунизму. Без сомнения, такие люди в Голливуде есть, как и повсюду в Америке. Но мы их не укрываем и не защищаем. Мы хотим, чтобы они были выявлены. Мы не несем ответственности за политические или экономические воззрения какого бы то ни было частного лица. Но мы несем ответственность за то, что показывают на наших экранах. И подходим к этой ответственности с величайшей серьезностью. Если коммунисты попытаются протащить свою пропаганду в кино, они потерпят жалкую неудачу. Мы никогда не допустим их успеха.
На самом деле позиция Эрика Джонстона была сложнее того, как она представлена в этом отрывке.
«Я здесь не для того, чтобы обелять Голливуд, но и не затем, чтобы помогать мазать его дегтем», — заявил он с самого начала. Во-первых, его беспокоил моральный ущерб для всей отрасли — из сообщений о деятельности комиссии у широкой публики может сложиться впечатление, что в Голливуде коммунист на коммунисте сидит и коммунистом погоняет, тогда как коммунисты среди работников кино составляют незначительное, маргинальное меньшинство. Джонстон тем самым давал понять членам комитета, что неплохо было бы им унять свой пыл.
Во-вторых, Джонстон отстаивал свободу слова: «Ни у кого в этой стране нет монополии на мнения. Я не боюсь говорить правду, даже если в результате окажусь в дурной компании… Хорошие и честные фильмы не делаются в атмосфере страха. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы экран остался свободным».
Это было совсем не то, что хотели от него услышать инициаторы расследования.
Одним из самых ярких событий голливудского расследования стал допрос Джона Говарда Лоусона. Опытнейший сценарист, проработавший в кино 35 лет, он был автором сценария фильма «Контратака», о котором мы рассказали в предыдущей главе цикла. Однако отвечать на вопросы главного следователя комитета Роберта Стриплинга он категорически отказался.
Стриплинг: Являетесь ли вы сейчас или являлись ли прежде членом Комунистической партии Соединенных Штатов?
Лоусон: Вопрос коммунизма никоим образом не связан с этим расследованием, которое представляет собой попытку получить контроль над киноэкраном и нарушить фундаментальные права американского гражданина во всех аспектах…
Стриплинг: Господин председатель!
Лоусон:…Речь здесь идет не только о моем членстве в какой-либо политической организации. Этот комитет пытается присвоить себе права…
Председатель стучит молотком, пытаясь прервать свидетеля.
Лоусон:…которых в прошлом был лишен какой бы то ни было комитет этого сорта.
Стриплинг: Мы получим ответ на этот вопрос, даже если нам придется сидеть здесь неделю. Вы — член Коммунистической партии? Вы были когда-нибудь членом Коммунистической партии?
Лоусон: Достойно сожаления, что я вынужден учить этот комитет, что такое американизм…
Стриплинг: Вам был задан не этот (стук молотка), не этот вопрос! Вас спрашивают, состояли ли вы в Коммунистической партии?
Лоусон: Я отвечаю единственно возможным для американского гражданина образом на вопрос, который беспардонно вторгается в его права.
Стриплинг: То есть вы отказываетесь отвечать на этот вопрос, правильно?
Лоусон: Я уже сказал, что сообщу о своих убеждениях, своей принадлежности к организациям и обо всем прочем американскому обществу, которое и так знает мои взгляды…
Председатель (стучит молотком): Свидетель свободен.
Лоусон: Оно знает это из написанных мной произведений.
Председатель (стучит молотком): Освободите свидетельскую кафедру!
Лоусон: Я много лет пишу американизм и буду продолжать борьбу за Билль о правах, который вы пытаетесь уничтожить!
Среди «дружественных» свидетелей были продюсеры Джек Уорнер и Льюис Майер, актеры Гэри Купер и Рональд Рейган, а другой будущий президент США, Ричард Никсон, был членом комитета. Вот фрагмент показаний Рейгана, в котором он отвечает на вопрос Стриплинга: «Что, по-вашему, следует сделать, чтобы избавить кинопромышленность от какого бы то ни было коммунистического влияния?»
Мы хорошо поработали в нашем бизнесе, чтобы ограничить деятельность этих людей. В конечном счете мы должны признать, что в настоящее время они составляют политическую партию. На этом основании мы разоблачаем их ложь, когда сталкиваемся с нею, мы противостоим их пропаганде, и я могу с уверенностью утверждать, что в своей Гильдии киноактеров мы исключительно успешно предотвращаем их попытки применять свою обычную тактику — манипулировать большинством в организации, где они составляют хорошо организованное меньшинство.
Чтобы лучше представить себе атмосферу слушаний, приведем фрагмент показаний Гэри Купера.
Я никогда не читал Карла Маркса и не знаю основ коммунизма, помимо того, что знаю о нем понаслышке. То, что я слышал, мне не нравится, в нем нет правдивости.
Продюсер Льюис Майер в биографической справке сообщил, что он родился в России и приехал в Америку младенцем. Он зачитал заранее написанное заявление, в котором заклеймил коммунизм как учение, враждебное американским идеалам свободы. Коммунистам, заявил он, не место в киноиндустрии. Они не должны пользоваться свободой, которую стремятся разрушить.
Вот ответ Майера на вопрос, который задал ему следователь комитета Эйч-Эй Смит.
Смит: Что, по вашему мнению, произойдет, если инфильтрация этих людей в кинопромышленность продолжится еще 5, 10, 15 лет?
Майер: Я просто надеюсь, что, возможно, результатом этих слушаний станет рекомендация Конгрессу принять закон, который предпишет нам, как обращаться с американскими гражданами, которые не заслуживают звания американских граждан, и если они коммунисты, каким образом держать их подальше от нас.
Но в том, что касается его продукции, Льюис Майер не уступил комитету:
Тут отмечалось, что фильм «Песнь о России» был дружелюбным по отношению к России в то время, когда он был снят. Разумеется, был. Он был сделан именно как дружелюбный. В 1938 году мы сделали «Ниночку», затем «Товарищ Икс» с Кларком Гейблом и Хеди Ламарр — обе эти картины высмеивали Россию. Когда в поле нашего зрения попал сюжет «Песни о России», шел апрель 1942 года. Он показался нам хорошей основой для развлекательной картины и в то же время предоставлял возможность ободряюще похлопать по плечу нашего тогдашнего союзника, Россию. Он также давал повод использовать музыку Чайковского. Мы указали этот сюжет координаторам правительства, и они согласились, что было бы неплохо сделать такую картину.
Я проштудировал газеты того времени. Их заголовки описывали ситуацию в Сталинграде как отчаянную. Адмирал Стэндли, американский посол в Советском Союзе, энергично выступал за оказание русским всей возможной помощи. Он подчеркивал, что наилучший способ выиграть войну — это дать возможность русским убивать немцев, а наиболее эффективное средство для этого — предоставить им все, в чем они нуждаются.
< …> Окончательный вариант сценария «Песнь о России» был лишь немногим больше, чем приятная музыкальная любовная история про парня и девушку, и эта история, если не принимать во внимание музыку Чайковского, могла с таким же успехом произойти в Швейцарии, или Англии, или любой другой стране мира…
Аналогичным образом защищался от нападок Джек Уорнер. Призвав законодателей выжечь коммунизм каленым железом, он заявил, что фильм «Миссия в Москву» в полной мере отвечал американским интересам.