После нескольких часов болтовни Милле пришлось уйти. Казалось, ей было больно из-за того, что она не могла помочь мне выбраться отсюда, но, в свою очередь, она пообещала надрать задницу Рейну. Да, я не могла видеть, как это происходило, но я бы заплатила, чтобы увидеть это, если бы это произошло.
Это оказалось приятным способом скоротать время, который, как я не ожидала, мне понравился бы.
Я вошла в гостиную, совершенно не осознавая, что меня окружало, но быстро остановилась. Мой рот приоткрылся от изумления, когда я увидела, как Рейн вошел в свою будущую жену, Дафну.
О, черт.
Что ж, это было в высшей степени неловко. Я направилась прямиком в шикарную гостиную. Да, их было несколько. Это было мое любимое место. Это было до того, как я увидела это место перед своими глазами, но сейчас оно стало еще более привлекательным.
Я собралась развернуться и быстро утащить свою задницу оттуда, но самодовольная ухмылка, которую он послал в мою сторону, заставила меня остановиться. Это было так, как будто мы играли в "цыпленка". Черты его лица призывали меня остаться, предполагая, что я поджала бы хвост и сбежала бы, но нет. Не сейчас. Мне нужно было кое-что доказать, даже если я не была уверена, что именно это было.
Если он хотел войны желаний, то выступал против моей закаленной в сталь воли.
Я напустила на лицо бесстрастное выражение и прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Я отказывалась пугаться того, чего он хотел, чтобы я вмешалась, иначе это происходило бы наедине, за закрытыми дверями. Я ни в малейшей степени не понимала, в чем заключалась его игра.
Такой ненормальный и тщеславный человек.
Секс для меня был частным актом между теми, кого ты приглашал в свое личное пространство. У меня было несколько занятий втроем, но мне нравилось держать свою сексуальную жизнь подальше от всеобщего внимания. Вот почему секс-клубы или подобные заведения, в которые меня более миллиона раз приглашали сотни разных людей, всегда получали от меня решительное "нет".
Я была далека от ханжи, но от этого мне стало немного не по себе, потому что это было не в моих предпочтениях. Однако это была их сексуальная жизнь, так что что бы ни двигало их лодкой.
— Я и не подозревал, что вуайеризм — это твоя слабость, Пэрис, — заявил Рейн самоуверенным тоном. Мудак.
При этих словах голова Дафны вскинулась, и яростные глаза метнули кинжалы в мою сторону. Я хотела указать на очевидную необходимость запирать дверь, но это показалось спорным вопросом.
Он казался невозмутимым, в то время как ее одежда была в беспорядке брошена на пол рядом с ними. Рейн был полностью одет в черную рубашку и черные брюки, без каких-либо явных признаков того, что он трахал ее. Не считая того факта, что она стонала, как банши, от его рассчитанных движений взад-вперед внутри нее, которые, казалось, сотрясали все ее тело там, где она перегибалась через спинку дивана.
Это нужно было бы продезинфицировать. По крайней мере, кожа. Ткань пришлось бы сжечь.
Я сморщила нос от собственных мыслей. Ревность не входила в мой лексикон, когда дело касалось мужчин, или не входила... до сих пор. Мне хотелось дать себе пощечину за это чувство, но эмоции никогда не имели смысла. К сожалению, в них не было ни рифмы, ни смысла, иначе я бы вырезала эту статью.
Дафна все еще издавала бессвязные звуки, когда он томно входил в нее. Взад и вперед. Снова и снова. Вход и выход.
Бьюсь об заклад, он мог делать это во сне. Он был контролируемым, точным. Этот контроль, казалось, просачивался в каждую трещинку в его жизни, судя по тому, что я наблюдала до сих пор. Как он говорил, как вел себя, как, казалось, трахался.
Бессознательно облизнув нижнюю губу, я осознала, что сделала, только когда глаза Рейна загорелись расплавленным желанием, а ноздри раздулись. Его глаза встретились с моими, и снова мне показалось, что мы обменялись словами, не произнося ни единого.
Я хотела быть той, кто заставил бы его потерять эти жестко контролируемые реакции. Увидеть его разбитым, растерянным. Запачканным. Все так запутано. Дафна была практически невидима.
Я была возбуждена. Так чертовски возбуждена.
Почувствовав, насколько я влажная, даже не проверив это, я слегка подвинулась, пытаясь облегчить боль. Это помогло немного, но недостаточно.
Он удвоил усилия, ни разу не потеряв самообладания, игнорируя жалкие мольбы своей невесты, пытавшейся приказать ему сказать мне, чтобы я уходила, но это погрузило нас в транс. Потому что через некоторое время я вычеркнула Дафну из своей картины, и вместо этого заменила ее в своем воображении самой собой. Единственными, кто имел значение в этой комнате, были он и я.
Прядь его темных волос упала ему на лоб, и я инстинктивно разжала руки и сделала шаг вперед. Я сделала паузу, реальность медленно просачивалась внутрь, когда я сжала пальцы в ладонях. Ругая себя за то, что втянулась в это. Это была не я.
Бросив последний взгляд в эти серо-стальные глаза, мои карие показывали больше, чем я была готова потерять, я развернулась и ушла.
Я ворвалась в свою комнату, открывая шкаф и ящики в попытке найти то, что мне было нужно. Перетасовав все и оставшись ни с чем, я громко застонала, запустив пальцы в волосы, чувствуя себя такой на взводе и нуждаясь в том, чтобы позаботиться о себе. Какого черта здесь не было вибратора или фаллоимитатора!?
Кто, черт возьми, решил, что в этом нет необходимости? Конечно, одежда практична. Но, ради бога, подарите женщине что-нибудь надежное, работающее на батарейках, что никогда вас не подвело бы.
К черту все это.
Я сбросила с себя одежду и помчалась в ванную, на ходу собирая волосы в неряшливый пучок, чтобы не намочить. Включив душ, я твердо поставила одну ногу на подставку для душа и расположилась прямо там, где мне было нужно.
Ах, боже мой.
Давление горячей воды на мой клитор, когда я ввела два пальца прямо в себя, было таким чертовски невероятным. Влажность дразнила меня, когда я отбросила причины этого и быстро двигала пальцами внутрь и наружу. Мои бедра раскачивались взад-вперед, когда пальцы и давление воды попадали во все точки одновременно. Вскоре после этого я разлетелась вдребезги с пьянящим стоном, замедляя темп и двигаясь боком, полностью плюхаясь на сиденье душа.
Я не могла поверить, что это произошло.
Одно было ясно наверняка. Рейн Марчетти не просто оказал влияние на мое тело, что бы мы ни делили с тех пор, как я была здесь, и там, в той комнате, когда он вошел в другую женщину — это проникло непосредственно в мои эмоции и неприятно осело в моем подсознании.
Я вздрогнула, по моему телу пробежали мурашки, которые не имели ничего общего ни с подогретой водой, которую я еще не выключила, ни с поднимающимся паром. Меня охватило дурное предчувствие, что он погубил бы меня до непостижимости.
Глава 10