Удачи в попытках причинить мне боль, Голливуд.
Мои охранники демонстративно отвернулись, некоторые пытались подавить рвущийся наружу смех. Я должен был признать, что если бы я не был так зол на эту женщину, то, вероятно, нашел бы ситуацию забавной.
Я не прилагал никаких усилий, чтобы остановить дрожь своего тела, намеренно перепрыгивая со ступеньки на ступеньку всю дорогу до вершины. Позволив ее возмущенным словам захлестнуть меня, я направился в ее спальню, которая должна была стать ее новой лучшей подругой на обозримое будущее.
— Я не мешок с картошкой, гребаный психопат! Отпусти меня сейчас же! — она сопровождала свою вспышку гнева шлепками по моей спине, которые на самом деле казались мне щекоткой.
Если бы я когда-нибудь увлекался всей этой романтикой и сентиментальной ерундой, я бы сказал, что вчера у нас "был момент", когда я был на девять дюймов глубже в своей так называемой невесте. Увы, я не был. Единственным моментом, который мы разделили, была подпитываемая сексом потребность, которая подтвердила, что мы оба хотели поглотить друг друга.
Правда была для меня кристально ясна. Я хотел трахнуть ее, прижать к себе и безжалостно вонзаться в нее.
Да, я хотел, чтобы она вошла и посмотрела. Это стоило того, чтобы увидеть, как все это отразилось на ее лице. Она удивила меня, оставшись и понаблюдав. Развратная женщина. Она просто отрицала себя, веря, что использование моего тела означало бы нечто большее, чем оно было на самом деле. Этого не было. Пэрис сдерживалась в этом плане, правда, недолго. Вчера поздно вечером я прокрутил запись с камеры, и мне понравилось наблюдать, как она ворвалась в свою комнату, словно торнадо, переворачивая мебель. Более приятным, однако, было наблюдать, как она кончала в душе. Она была тронута.
Моя рука крепче обхватила ее сзади за ноги, прежде чем не очень осторожно я опустил ее на кровать. Подпрыгнув несколько раз, она собралась с духом, прежде чем сморщила лицо и хмуро посмотрела на меня.
Я оглядел ее с головы до ног с насмешкой, кипящий гнев вот-вот должен был выплеснуться наружу. Повернувшись, я закрыл дверь спальни, лязгнув внутренним замком, и в комнате воцарилась почти тишина.
Я сунул руки в карманы, мой язык скользнул по верхушкам зубов. Она могла бы поблагодарить себя за то, что сейчас имела дело со мной в полной мере.
Глава 12
Пэрис
Я знала, что пытаться убежать и спрятаться от ситуации, в которой я оказалась, было совершенно глупо, но все же это было бегство или борьба. В тот момент я выбрала бегство; ему не потребовалось много времени, чтобы найти меня и снова погрузить в реальность.
— Я не знаю, кем, черт возьми, ты себя возомнил, что таскаешь меня повсюду и таскаешь по своему дому после того, как держал меня здесь взаперти! С меня хватит! — я тяжело дышала через нос, ярость и тревога брали верх надо мной. — Ты невероятно повредился рассудком, если думал, что я не сделаю все возможное и не использую любое преимущество, чтобы выбраться из этой позолоченной тюрьмы!
Моя грудь вздымалась, а сердце болезненно колотилось.
Я выложила все, что подслушала о гребаной итальянской мафии, которая захватила район, в котором я жила.
— Ты развратный сукин сын. Я слышала все слухи о дорогом старом папочке, что ему нравились женщины гораздо моложе и без желания. Похоже, ты идешь по его стопам.
Я стиснула зубы, наконец-то дойдя до конца своей тирады, когда внимательно посмотрела на него, оценивая.
Дурное предчувствие охватило меня, когда я заерзала с постельным бельем в руках. Он стоял неподвижно, застыв, глядя на меня с выражением, от которого у меня скрутило живот. Я хотела отвести взгляд, но это означало просто подставить спину своему хищнику, и я отказалась быть застигнутой врасплох.
Неожиданный смешок Рейна заполнил комнату. У меня перехватило горло. Это не был приятный смех. Нет, он был низким, темным и зловещим. Волосы у меня на руках встали дыбом.
Я не была уверена, какая часть моей сдерживаемой тирады задела его больше всего, но знала, что что-то попало в цель. Все его тело вибрировало от гнева; его серо-стальные глаза стали ледяными.
Это... это был босс мафии, который сейчас стоял передо мной. Это было ужасно. Вспышка чистого, неразбавленного страха прошла через меня, когда я попыталась отступить, желая прогнать сказанные мной слова прочь.
Нет, ему нужно было их услышать.
Прежде чем я успела моргнуть, меня толкнули спиной на мягкую постель. Одной рукой он держал обе мои руки в своих, прижимая их к моей голове и накрывая мое тело своим.
Его язык скользнул по обнаженным зубам звериным движением. Я восхищенно наблюдала. Этот язык был бы так приятен в определенных местах.
Черт возьми, сейчас не время!
— Я проявил к тебе слишком много снисхождения.
Вес его тела давил на мое, демонстрируя его доминирование и то, кто здесь одержал верх.
— Я полагал, что такая умная женщина, как ты, должна знать, что нельзя переходить границы, на которые я тебе так любезно указал. И все же...
Его лицо было в нескольких дюймах от моего, наши носы почти соприкасались. Мои глаза скрестились от такой близости.
— Ты ожидаешь, что я буду кроткой и послушной, но это просто не по мне, — сказала я дрожащим голосом.
— Я не беру женщин против воли, — его губы растянулись в ухмылке, игнорируя мой комментарий. — Они практически умоляют меня погрузиться в них.
Он вжался в меня своим телом, и я почувствовала, как его затвердевшая длина коснулась внутренней стороны моей ноги. Инстинктивно я отреагировала, покачивая бедрами и мысленно проклиная себя за этот промах. Он хотел причинить мне боль? Контролировать меня? И то, и другое?
— Я не хочу. Я не хочу этого, — выдохнула я, даже не веря в собственную ложь, когда он двинулся дальше.
Мои запястья все еще были надежно удержаны, когда он снова прижался к моему телу, прямо над плавками от бикини. Только его брюки и тонкий материал были барьером между тем местом, где, я знала, я была мокрой. Я была сильно возбуждена, не в силах даже отрицать это.
— Ragazza perduta (Прим.пер. Потерянная девушка), твое тело очень хочет. Это твой сломанный разум недостаточно быстро соображает.
Я вздрогнула, как будто он дал мне пощечину. Одно дело, когда я плохо отзывалась о своем испорченном уме, но когда это делали другие, это было совершенно неприемлемо.
У власти не было границ. Я знала это, но до сих пор не позволяла этому должным образом осознаться.
— Однако есть одно отличие между тобой и другими женщинами...
Я почувствовала это. Прежде чем он произнес еще хоть слово. Я знала, что он собирался вонзить нож и вывернуть.
— Ты не из тех женщин, в которых мужчины безнадежно влюбляются. Ты хороша на мгновение, веселая ночь, которую они запомнят не более чем как быстрый, грязный трах. Но в долгосрочной перспективе... — он замолчал, оставив остальное недосказанным.
Нелюбимая.
Поврежденная.
Сломанная.
Одинокая.
Я сопротивлялась ему, но безрезультатно, желая, чтобы он убрался от меня, когда ярость и боль закружились во мне подобно торнадо. Я хотела уйти от его резких слов, но не от тела на мне, которое душило меня, зажигая изнутри. Насколько это хреново?