Это должно было обойтись мне в целое состояние. Я так хорошо справлялась с тем, чтобы не раскидываться деньгами. Это была моя попытка противостоять маниакальным тратам, когда я уходила и не покупала ничего существенного. Тем не менее, я снимала тысячи со своих счетов в течение нескольких часов просто потому, что могла.
Когда ты рос, не имея за душой ничего, кроме нескольких скудных пожитков, и внезапно в твой банк посыпались тысячи, стоило ли удивляться, что я стала безумно тратить?
Я посмотрела налево, где было большое окно, хотя с той высоты, на которой я находилась, я не могла ничего разглядеть. Но я заметила розовые оттенки неба, позволившие мне сделать вывод, что я в значительной степени потратила день на сон. Это безумие.
Обычно я просыпалась, чтобы хотя бы взять бутылку ледяной воды или что-нибудь поесть, чтобы умерить бурление алкоголя в моем желудке. Но я ничего не могла вспомнить...
Некоторое время спустя я корчилась на кровати, отчаянно желая сходить в ванную. Я даже несколько раз раздраженно потянула за запястье в наручнике, громко фыркнув. Я ни за что не стала бы мочиться на кровать, независимо от того, в каком отчаянии была. Это был конфуз, из которого я не могла выбраться, независимо от того, насколько любезно персонал больницы сменил бы простыню.
Щелчок открывающейся двери привлек мое внимание, и я посмотрела в том направлении. Молодая женщина с дружелюбной улыбкой подошла ко мне, поставив поднос, который она держала, на круглый столик, окруженный несколькими стульями. До меня донесся запах свежеприготовленной еды, и у меня потекли слюнки. Мой желудок заурчал на той же волне. Она понимающе усмехнулась.
— Я догадывалась, что ты проголодаешься. Ты уже довольно давно не пила.
Застонав, я сказала:
— Я умираю с голоду, — я показала запястье в наручниках. — Есть шанс, что ты сможешь снять это? Чтобы я смогла, ну, знаешь, сходить в туалет?
— Без проблем, — пробормотала она, вытаскивая маленький ключик из кармана фартука.
Я инстинктивно потерла это место другой рукой. Не то чтобы было больно, но было приятно избавиться от оков.
— Может быть, ты объяснишь, почему на мне наручники?
Ее лицо стало непроницаемым, что мгновенно вывело меня из себя.
— Пользуйся удобствами и приходи есть. Я объясню, что мне позволено.
Ну, в этом не было ничего зловещего.
Я свесила ноги с кровати, ухватившись за шест на колесиках, к которому все еще была прикреплена капельница. Думаю, это составило бы мне компанию.
Я фыркнула, катя его в направлении ванной, на которую она мне указала, делая свои дела и вымывая руки. Я посмотрела на себя в зеркало, только сейчас заметив, что весь мой макияж был смыт, и на меня смотрело мое естественное свежее лицо. Я была одета в потрясающую красную ночную рубашку-сорочку, доходившую до середины бедра. Э-э, это был... другой вид больничного халата. С каждой минутой это становилось все более странным.
Я надеялась, что тот, кто меня переодевал, не избавился от моего платья со вчерашнего вечера. Это было Prada. Впрочем, это был не первый раз, когда кто-то крал мою одежду. Однажды мое дизайнерское платье было обнаружено на аукционе секонд-хендов, где продавалось за смехотворную сумму денег с моим именем. Не то чтобы я не жертвовала приличную одежду, которую больше не носила, на дело, близкое моему сердцу. Дело было в том, что люди крали его и приберегали вырученные средства для своей жадности. Вздох.
Я подошла к столу, держась за шест на колесиках, на котором стала бы настаивать, чтобы его вскоре убрали. Удобно устроившись в матерчатом кресле, я принялась накладывать еду себе на тарелку, как раз в тот момент, когда женщина, которую я видела раньше, села напротив меня.
— Итак, в какой больнице я нахожусь? — спросила я, откусывая тост с маслом и изо всех сил стараясь не испытать пищевой оргазм.
Клянусь, ее лицо выглядело наполовину обеспокоенным, но и наполовину веселым. Я не умела читать мысли, поэтому надеялась, что она заговорила бы, поскольку у меня было предчувствие, что что-то серьезно не так. Не спрашивайте меня почему, я просто чувствовала это нутром.
Она позволила вопросу повиснуть в воздухе без ответа, пока я доедала свой тост. Налив себе чашку кофе, я продолжила ждать, плеснув в нее приличное количество молока и добавив два кусочка сахара для пущего эффекта. Я сделала глоток и замурлыкала от минутного удовлетворения; мне было довольно легко угодить. Горячая еда, горячий кофе — да, это сделало бы свое дело. Поставив его обратно на стол, я скрестила руки на груди, не желая больше есть, пока не получила бы ответы от этой женщины.
— Вы не в больнице или каком-либо другом учреждении, — она сделала паузу, в ее глазах мелькнуло беспокойство. — Вы находитесь в охраняемом частном доме моего работодателя. Он вызовет вас, когда захочет видеть.
Хорошо. Верно?
По тщательно сформулированной информации, которую она мне сообщила, я могла сказать, что она просто передавала сообщение. Ее работодатель буквально отправил ее ко мне, предоставив ей самой разбираться с моим любопытством. Какой идиотский поступок с его стороны, кем бы он ни был.
Закрыв на мгновение глаза, я глубоко вдохнула, затем выдохнула и, открыв их, спокойно спросила ее:
— Кто ваш работодатель?
Я снова принялась за еду, надеясь, что она заговорила бы чуть откровеннее, если бы я не смотрела на нее так, словно хотела разорвать на части, требуя ответов.
— Прости. Я не могу сказать тебе больше того, что уже рассказала, — призналась она с оттенком вины.
Это не ее вина, не сердись на нее, Пэрис.
Я подняла глаза, видя, что она на взводе, и отложила столовые приборы, доедая остатки еды.
— Это не твоя вина, — я слегка улыбнулась ей. — Могу я извлечь эту штуку? — я указала на иглу в своей руке.
Она улыбнулась в ответ.
— Да, я вызову врача, чтобы он удалил это для тебя. Ты не будешь прикована обратно к кровати, но в данный момент тебе запрещено выходить за пределы этой комнаты.
То, как она добавила на данный момент, дало мне небольшую надежду, что эта ситуация не была постоянной. И я бы выяснила, что, черт возьми, здесь происходило, потому что прямо сейчас я чувствовала себя не в своей тарелке, встревоженной. Я застряла в незнакомом доме, пытаясь не паниковать и не дойти до того, что от меня самой не было никакой пользы.
— Мы все еще в США? — спросила я.
Судя по ее акценту, я предполагал, что да, но мне нужно было проверить.
— Так и есть.
Услышав это, я тяжело вздохнула. Это хорошо. По крайней мере, меня не схватили и не отправили в чужую страну. Страх быстро пронзил меня, а сердце забилось быстрее из-за не очень благоприятного положения, в которое меня втянули.
Все в порядке. Я в порядке.
Она встала, собирая пустые тарелки и чашки на поднос. Выходя из комнаты, она остановилась, затем сказала:
— Пэрис, мой работодатель не хочет причинить тебе вреда, — и удалилась. Все это время эти слова крутились у меня в голове.
Я была поражена, когда некоторое время спустя в комнату вошел мужчина вместе с женщиной, которую я видела ранее, чье имя мне все еще предстояло выяснить. Называть ее женщиной было просто невежливо, а она была добра ко мне. Как долго я сидела здесь, погруженная в грезы наяву? Я посмотрела в сторону, заметив затянутое тенями небо. Должно быть, прошло несколько часов.