— Это нормально? — спросила я Бена, вгрызаясь в сэндвич в ресторане Джимми. Секрет хорошего к тебе отношения и достойного обслуживания у Джимми состоял в том, чтобы подружиться с его женой Джилл. Я давилась кашлем, выкуривая свою первую сигарету с Джилл, украшала вместе с ней парадную платформу для бала выпускников, одалживала и просила у неё тампоны в критические дни. Я однозначно была у себя дома. Бен… ему потребовалось несколько месяцев, чтобы как следует натренироваться целовать задницы и уделять особое внимание. Теперь, в последние дни своего пребывания, он получал лучшие куски, мог сделать перед приходом заказ, и ему разрешали садиться за один из столиков у окна. Интересные дела.
— Что нормально? — уточнил Бен, громко всасывая через соломинку сладкий чай. Да, сладкий чай. Я действительно превратила его в человеческое создание.
— То, что звезда пытается бросить съёмки на таком позднем этапе. Мы начинаем снимать меньше, чем через месяц, тебе не кажется, что… — я не закончила фразу, услышав, как Бен чересчур драматично на меня шикнул. Он украдкой огляделся, как будто нас пыталось подслушать ЦРУ.
— Не здесь, — прошипел он.
Я громко всосала чай через свою соломинку и после, расстроенная, помешала лёд, встряхнув чашку. Но Бен был прав. Каждый в Куинси напрягал свой тонкий слух, чтобы разузнать как можно больше информации о фильме. Невозможно поверить тем глупостям, что я подслушала:
«Ты знала, что Минка крашеная блондинка? От природы она рыжеволосая… так сказала Эмма Стэттон, и её могут нанять гримёром».
«Я слышала, что большая финальная сцена фильма включает взрыв, и плантация Миллера будет взорвана. Вчера Трейс Бинсон заказал для этого динамит. Четыре тонны тротила».
«Я только что услышала от дантиста моей сестры, что Коул Мастен и его жена – свингеры. Дом Кирклендов станет вроде особняка «Плейбоя» в Калифорнии. Джонни сказал, что мистер Мастен попросил установить там ШЕСТ для стриптиза».
Вокруг летало столько дерьма, что все наши совсем запутались. Время от времени можно было услышать что-то правдивое, но это случалось редко. «Бутылка удачи» была самым захватывающим событием, когда-либо случавшимся с кем-либо из нас. И я… я видела, как немного приподнялся чёрный занавес моего позора. Разные девушки звонили «просто поболтать» или сказать: «Боже, мы скучали по тебе». Призраки прошлого хотели восстановить прежние связи, и их скрытые мотивы были очевидны. Этот город повзрослел и забыл меня, поступки трёхлетней давности прочно поместили меня в разряд «мы тебя не знаем». Саммер Дженкинс, самую дружелюбную ученицу выпуска 2005 года. Эту девочку предали забвению после старших классов. В то время как «умные дети» уехали в колледж, когда деревенские парни занялись семейным бизнесом, когда чирлидерши и доморощенные принцессы вышли замуж и нарожали детей, я продолжала плыть, затерянная в ветрах этого города. Но стоило мне набрать очки, начав встречаться со Скоттом Томпсоном, мои акции взлетели вверх. Когда же всё развалилось, я впала в немилость и так там и осталась – маленькая частичка Куинси, на которую смотрели свысока. Конечно, все вели себя всегда вполне дружелюбно, общались со мной в очереди в супермаркете, расспрашивали о маме, на воскресном церковном обеде хвалили мою запечённую фасоль, но любые звонки, любые дружеские отношения, любое участие в светской жизни прекратилось много лет назад, а после трагедии 2012 года не осталось никаких надежд на их восстановление.
До истории с фильмом.
Мне не хотелось, чтобы дружба рождалась из любопытства и сплетен. Для меня и Куинси было слишком поздно разжигать потухшее пламя.
Я хотела уехать.
ГЛАВА 16
«В Голливуде справедливое бракоразводное соглашение означает, что каждая сторона получает пятьдесят процентов рекламы».
Лорен Бэколл
Коул нашёл Надию в «Пенинсуле». Понадобилась не такая уж гигантская розыскная работа, поскольку это был её любимый отель. Они обычно останавливались там на время ремонта кухни, после поздних съёмок, вечеринок по случаю вручения наград «Эмми» и во время переездов. Коул мог найти её ещё четыре дня назад, но ему нужно было зализать раны, и он боялся, что не сможет посмотреть ей в лицо без криков. Сейчас другого выбора не осталось. Он не будет говорить через адвокатов, когда на карту поставлены их отношения.
Сможет ли он пережить это? Вопрос этот мучил его с вечера субботы. Слухи ходили с тех пор, как… хорошо, слухи ходили всегда. Это же Голливуд. Чёрт, в последние пять лет таблоиды постоянно публиковали ложные истории о его «связях». Поэтому он игнорировал всё, что говорилось о Надие. Но теперь, когда доказательство неверности не выходило у него из головы, всё всплыло на поверхность. Помощник режиссёра в Мадриде. Тот сёрфер из фильма Питта. Уволившийся в прошлом году телохранитель. Сколько их было? И сколько из них были реальными, а не просто сплетнями?
Он резко остановил машину, коротко кивнув парковщику, ноги не замедлили шага, губы не улыбнулись, все мысли были сосредоточены на том, чтобы зайти в отель и попасть в её номер.
— Коул, — когда она заговорила, мир остановился. Точно так же, как и шесть лет назад, на съёмках «Тел в океане», когда она была ещё никем, а он – одним из самых известных в мире людей, Коула до сих пор сводило с ума то, как она с хрипотцой произносила его имя. Он резко остановился и, обернувшись, увидел стоявшую в холле Надию с собранными в высокий хвост волосами, в обтягивающих леггинсах и теннисных туфлях, влажная спортивная майка плотно обтягивала её грудь. Пальцы жены закручивали крышку на бутылке с водой. Она тренировалась. Эта мысль показалась ему оскорбительной. Надия должна была свернуться от горя в клубок на большой мягкой кровати в своём номере, прижав колени к груди, с покрасневшими глазами, с грудой мокрых от слёз салфеток. Из соседнего номера должны были звонить на ресепшен и жаловаться на плач, её помощница должна была кружить поблизости с алкоголем и шоколадками, и даже это не в состоянии было бы успокоить истерику. Её щёки не должны быть такими пылающими, её грудь не должна быть влажной, с ней не должно было быть всё в порядке. Он рассматривал её, она рассматривала его, и в холле воцарилась тишина.
— Я получил бумаги, — он мог думать только об этом.
Она сглотнула, и изящные линии её горла напряглись. Два года назад ей сделали операцию на шее, доктор подтянул там кожу. Иногда, когда она спала в определённом положении, он мог видеть шрамы. Крошечные шрамы, которые не заметишь, если не знаешь, где искать. Её следующий муж не будет этого знать. Не будет знать, что у неё было два выкидыша и что у неё аллергия на моллюсков. Её новый муж. Неужели он уже так думает? Неужели этот бой уже проигран?
— Пойдём куда-нибудь в более уединённое место, — расправила она плечи.
Рядом с холлом находились два конференц-зала. Они зашли во второй, Коул закрыл тяжёлую дверь, и в комнате стало темно и пусто. Когда дверь закрылась, свет в помещение больше не проникал, и они молча стояли в паре метров друг от друга. В другое время, в другом месте они бы вцепились друг в друга, его руки подняли бы её на один из столов, её руки стянули бы платье, его галстук и его ремень. Но теперь, со всем, что между ними случилось, они просто стояли в темноте.
— Я сожалею, Коул, — выплыл голос из сгустившейся темноты, которая медленно принимала форму её тела, глаза Надии неотрывно смотрели на него, и когда она прикусила нижнюю губу, её зубы выделились на лице светлым пятном.
Он моргнул, слова были неожиданными для женщины, которая сделала карьеру, ни за что не оправдываясь.