Но с ним ничего не случилось. Поэтому он снова побежал.
Сильнее.
Быстрее.
Подальше от Надии и этого больного, лживого мира.
Подальше от Саммер и её возбуждающей и осуждающей невинности.
Сильнее.
Быстрее.
Дальше.
Пока он бежал, из-под его подошв вылетала грязь.
Ну… дай подумаю. Кажется, впервые я услышала, что Саммер будет сниматься в этом фильме от Дженни, она работает на почте. Не знаю, от кого узнала это Дженни, но я не поверила. Я всё могу понять, но Саммер? Наша Саммер? Она, конечно, хорошенькая, но не Минка Прайс. И она даже не из Куинси.
В документах записано, что она переехала сюда, когда ей было пять лет.
Именно. Нельзя играть кого-то из Куинси, если ты на самом деле не из Куинси. В противном случае ты просто не знаешь специфику города.
Если только ты не Минка Прайс.
Так вот. На эту роль идеально подошла бы моя дочь. Гораздо лучше, чем Саммер. Её зовут Хизер. Ты должен записать. Хизер Роббинс. Она работает в местном цветочном магазине, но может взять отгул, если у Саммер ничего не получится.
ГЛАВА 49
Я точно не была уверена, как Куинси узнал о моей роли, но могла поспорить, что утечка произошла от Скотта. Или, точнее, от Шелли. В ту же минуту, как я отправила по электронной почте письмо с контрактом, аккуратно печатая в верхнем поле её адрес, я поняла, что подписываю смертный приговор своей анонимной жизни в Куинси.
Я смотрела фильмы и знала, как это случалось с другими. Как перед знаменитостями заискивали и обращали их в паническое бегство на публике. В Куинси такого никогда не случится. Нам нравилось изливать свои чувства из частного пространства наших домов, красться сквозь сарафанное радио и сплетни. Чем сильнее мы притворялись, что нам всё равно, тем более важным был повод.
Я чувствовала, как по городу распространяются слухи. Люди, с детьми которых я вместе росла, бросали на меня очень долгие косые взгляды, я слышала, как смолкал шёпот, когда я проходила мимо кофейни Беннеров. Знаю, что Коулу это покажется странным. Но я не ожидала, что тоже стану жертвой.
— Ни одного звонка! — я бросила шарик теста на вощеную бумагу и стала мять его кулаком, потому что месить было труднее, так как оно получилось круче, чем нужно.
— Ты удивлена? Ты же знаешь, какие люди в этих краях, — мама оторвалась от воскресной газеты с ножницами в руке и половинкой купона и посмотрела на меня.
— Знаю, — я раскатала тесто и прижала его ладонями. — Я просто думала… что кто-нибудь позвонит.
— Несколько недель назад у тебя была куча звонков. Этот чёртов телефон не переставал звонить.
— Хотели узнать о фильме. О Коуле, — я присыпала тесто мукой.
— Ах… тебе хочется, чтобы они интересовались тобой. Чтобы поздравить, — я услышала стук ножниц, когда мама положила их на стол, и уставилась на розовые обои. Я не могла видеть её лица, сочувствия на нём. — Всё в порядке, Саммер. Тебе хочется немного внимания.
Я оторвала руки от теста, посмотрела вниз, сдёрнула с кольца кухонное полотенце и вытерла руки.
— Я чувствую себя глупой. Слабой.
— Ты долго была одинока в этом городе. Наказана за то, в чём нет твоей вины, — тихо сказала мама. — Сейчас все заняты тем, что зализывают свои раны. Им не хочется, чтобы на них смотрели как на фальшивых друзей, которые заявляются только потому, что вокруг тебя поднялась какая-то шумиха.
Я бы не стала отказываться даже от таких друзей. В старших классах у меня была уйма друзей, наше социальное положение игнорировалось в единодушном сопротивлении взрослению и серьёзному отношению к жизни. И как у девушки Скотта, а затем его невесты, у меня были его друзья. Потом потянулись долгие три года отторжения, когда я могла опереться только на маму. И сейчас, с неизбежным отъездом Бена, я была согласна на кого угодно. Даже если их дружба небескорыстна и фальшива.
Забудьте. Может, это и к лучшему, что мой телефон не звонил.
ГЛАВА 50
Во вторник днём в самое пекло Коул Мастен решил приехать меня навестить. Я чинила забор где-то на середине подъездной дороги к дому Холденов, и когда подъехал его нелепый грузовик, стояла на коленях.
Услышав шум мотора, подняла голову, мгновенно узнав машину, и встала на ноги, вытирая рукой лоб. Я была вся в поту, он пропитал майку и каплями стекал по спине. Отступив в сторону от дороги и тяжело дыша, кивнула, приветствуя Коула. Стекло с его стороны опустилось, повеяло холодным воздухом, и мне стоило больших усилий, чтобы побороть желание нырнуть в окно лицом. Но самое ужасное, прыгнуть к нему на колени. Идеально чистые, судя по всему. Взгляд медленно поднялся к снежно-белому треугольному вырезу футболки, светившейся изнутри кабины, затем к шее, к великолепному лицу, покрытому щетиной, мимо сердито поджатых губ и до сверкающих зелёных глаз. Я посмотрела на центральную консоль и заметила в подстаканнике бутылку. С ледяной водой. Стекло покрылось сверху конденсатом. Коул взял бутылку, закрыв рукой этикетку и протянул её мне.
— Хочешь?
Проглотив свою гордость, я приняла его дар и внимательно рассмотрела бутылку, прежде чем открутить крышку.Voss. Никогда о такой не слышала. Я поднесла бутылку к губам и жадно выпила половину, потом заставила себя остановиться, вытерла рот тыльной стороной кисти и закрыла крышку.
— Спасибо. Где ты такую взял? — кивнула я на бутылку.
— В продуктовом магазине… — он махнул рукой в сторону города. — В городе.
— Ты ездил в «Пабликс»1? — удивлённо подняла я брови.
— Нет. Заплатил Бену, чтобы он достал мне всё необходимое по списку, — Коул посмотрел на полупустую бутылку воды, которую я протянула ему обратно. — У тебя нет воды?
Он не взял её, тогда я снова отвинтила крышку – не пропадать же добру зря – и пожала плечами.
— Тогда ты лишился бы возможности помочь девице в беде, — я припала к горлышку бутылке и прикончила её. — Это основная идея сказки. Ты должен быть в курсе.
— Вряд ли ты в беде, — он указал на дом Холденов. — Как до него далеко? Метров сто?
Я уставилась на его аккуратные брови, и мне стало интересно, выщипывает ли он их.
— У тебя была причина прийти сюда?
— Ты не отвечаешь на звонки. Я пытаюсь дозвониться уже три часа.
Я бросила бутылку на землю рядом с валяющимся поясом для инструментов.
— У меня нет сотового. Тот номер – номер домашнего телефона. А я здесь.
— У тебя нет мобильного, — он произнёс эти слова медленно, как будто так в них было больше смысла.
— Не-а, — я не чувствовала необходимости объяснять, что у меня нет причин находиться на связи двадцать четыре часа в сутки. К тому же восемьдесят процентов времени я проводила дома. С кем мне болтать, стоя в очереди в гастрономе? Кому звонить по дороге домой? Кроме того, ещё существовал крошечный вопрос расходов. Я зарабатывала пятьсот долларов в месяц. Сотовый телефон запросто съел бы двадцать процентов из них. Домашний телефон в нашем доме был бесплатным, так же, как и интернет, кабельное телевидение и коммунальные услуги, всё за счёт и с позволения Холденов. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, почему у меня нет мобильного телефона.