Я склонила голову набок.
— О. Мой. Бог. Ты ревнуешь, — точно. Я поняла это по тому, как нахмурился его лоб. Ревность я узнаю, даже если давно её не видела. Скотт довёл ревность до искусства. — И кто вместо отчества использует слово на букву «Г»?
— Слово на букву «Г»? — переспросил он. — Ох, какой у деревенской девочки грязный ротик.
С его словами тон разговора изменился, заведя нас на территорию, где я чувствовала себя неловко. Да, мой деревенский рот очень даже может быть грязным.
Козлина.
Мудак.
Хрен моржовый.
У меня был целый список слов, которые я могла бы на него вывалить. Вместо этого я отвернулась и занялась делом, преследуя его цыплёнка, который рванул от меня к нему. Коул осторожно отошёл от борта грузовика и подхватил петуха.
— Когда мы сможем встретиться по поводу сценария? — быстро и деловито сорвался с его губ вопрос.
Я пожала плечами и постаралась не пялиться на то, как рукава его футболки натянулись, демонстрируя бицепсы.
— Можно завтра. Во сколько угодно.
— Я позвоню тебе завтра утром и назначу время. Мы соберёмся у меня. Потому что Дон поселился в каком-то крошечном мотеле.
Ему повезло, что это не слышала Этель Рейн. Она без колебаний отрезала бы ему яйца и подала на завтрак с овсянкой и печеньем.
— Хорошо, — засунув руки в задние карманы, я смотрела, как Коул открыл заднюю дверцу грузовика и осторожно положил птицу внутрь. Затем, не говоря ни слова на прощание, сел на переднее сиденье, захлопнул за собой дверь и тронулся с места. Недавно прошедший дождь превратил землю в грязь, и когда колёса машины попали в жижу, раздался влажный чавкающий звук. Я отошла в сторону и стала наблюдать за тем, как красный грузовик ринулся вперёд, развернулся и поехал в мою сторону. Я прислонилась к новому забору, положив руки на перила, и следила, как он пролетел мимо, мельком увидев куриную голову, высунувшуюся из окна с заднего сиденья. Видимо, он передумал покупать мне сотовый. Меня это порадовало. Меньше всего сейчас хотелось куда-то ехать с этим мужчиной. Одно дело – невзлюбить его при нашей первой встрече. Но теперь, по мере того как время шло, и обнаруживались все его черты характера, я чувствовала себя рядом с ним всё более и более сбитой с толку. Временами он казался почти милым, а иногда – каким угодно, только не располагающим к себе. В тот момент, когда он сидел рядом со мной, случайное прикосновение его руки или ноги… это становилось уже чересчур. Слишком много этого мужчины, слишком близко. Слишком притягательным он был, когда улыбался, слишком соблазнительным, когда флиртовал, слишком заманчивой была вырытая им глубокая яма. Я не могла позволить его обаянию, его искушению затащить меня в эту яму и столкнуть вниз. Для него флирт ничего не значил, деревенская девушка должна считать его привлекательность естественной. А для меня? Влюблённость в недосягаемого Коула Мастена, падение в эту яму может просто переломать при ударе все мои кости.
Я не могу сломаться. Не из-за человека, который не заслуживает этого, не из-за человека, который сбежит из города даже быстрее, чем я. Мы оба, когда закончатся съёмки, уберёмся отсюда. Нет смысла искать в таком человеке что-то хорошее.
Я смотрела, как его грузовик свернул в конце подъездной дороги и помчался к дому Кирклендов.
ГЛАВА 51
Он поступил глупо. Ему не следовало туда ехать. Надо было послать Бена, Дона или любого другого подручного. Ему, конечно же, не следовало принимать душ, бриться и пользоваться грёбаным одеколоном, как подростку на первом свидании.
Он не ожидал, что она окажется во дворе, и уж точно не ожидал, что она будет работать. Действительно работать – рубашка прилипла к телу, грудь высоко вздымалась, руки грязные, сильные и красивые. И она на самом деле была красива – с растрёпанными волосами, собранными в конский хвост, и в шортах, демонстрирующих всю длину этих ног. Когда он поднял её и посадил на задний борт грузовика, то с неимоверным трудом смог сдержаться, чтобы не прижаться губами к её губам, не стянуть с неё шорты и не заставить обхватить ногами его талию.
В этом-то и заключалась проблема. Он хотел её. В самом первобытном смысле, что было совершенно непонятно. За все годы, проведённые с Надией, у него ни разу не возникло искушения взглянуть на другую женщину. Перед тем, как уехать в Куинси, он провёл две недели, перепробовав женщин всех мастей. Ни одна из них не смогла уменьшить остроты воздействия Надии. Но теперь, проведя несколько мгновений с Саммер, в ситуации, когда ему нельзя ни к кому прикасаться и нужно вести себя прилично, соблюдать целибат и сосредоточиться на работе, он не мог перестать думать о ней. Не ожидал, что увлечётся женщиной, которая, похоже, не проявляет к нему ни малейшего интереса. Хуже того, которая, видимо, испытывает к нему неприязнь.
Это было нелепо. Вся ситуация, от начала до конца. Он слишком резко свернул с подъездной дорожки, и грузовик подпрыгнул, с заднего сидения пронзительно закричал Коки, а сам Коул ударился об окно. Он оглянулся на Коки, погасил скорость и, отгоняя мысли о ней и пытаясь отвлечься, потянулся к телефону.
— Дон, — заговорил он в трубку. — Где ты?
ГЛАВА 52
Если обучение правилам общения с прессой было первой подсказкой на то, что такое быть актрисой, то я оказалась тостом. Тостом, подгоревшим так, что его нельзя было есть, поломанным и раскрошившимся на тарелке, которому самое место в мусорной корзине.
Брекен Николс из Атланты, одетая в синий костюм, неспешным шагом разрезала влажный воздух, как будто у неё было полно времени, хотя, по моим часам, она опаздывала уже на пятнадцать минут. Я нетерпеливо ждала рядом с Беном, наблюдая за её приближением и откладывая в уме всё, что мне нужно было знать об этой женщине.
На одной руке у неё висела большая сумка с монограммой, набитая таким количеством вещей, что мне хватило бы на несколько недель жизни в пустыне. Ярко-красная помада, из-за которой Бен меня бы застрелил, тёмные волосы собраны в один из тех пышных хвостов, которые так любит делать Хайди Клум, но я смотрелась бы с такой причёской нелепо. А Брекен не выглядела смешно. Она выглядела собранно. Идеально. Густые брови, которые она критически вздёрнула при приближении, острый взгляд и хорошо накрашенные глаза, что, должно быть, заняло у неё всё утро. Это была не та женщина, которая даёт себе послабление и убирает за своими домашними животными. Это была женщина, которая обедает в модных ресторанах, выбирает поклонников по величине их банковского счёта и смотрит на таких женщин, как я, словно на жертву. Я сунула руку в задний карман своих новых джинсов и почувствовала её презрение даже прежде, чем она успела открыть рот.
— Боже, пожалуйста, только не говори мне, что в это тебя одели костюмеры, — вылетели из её рта слова, когда она остановилась передо мной. Её голова медленно наклонилась, взгляд скользнул от моей головы к туфлям, и она долго изучала мои кроссовки. Nike. Совершенно новые. Но на неё это не произвело никакого впечатления.
— Я оделась сама, — изложила я очевидный факт дружелюбным тоном, хотя с языка готовы были сорваться дюжину гораздо более грубых ответов. — Саммер Дженкинс, — протянула я ей руку, и Брекен с недоумением уставилась на неё.
— Никогда не представляйся, — наконец отрезала она, проходя мимо моей руки и открывая одну из широких двойных дверей. — Пусть все знают, кто ты, и они будут знать, кто ты. Поняла? — женщина не стала дожидаться ответа, её каблучки застучали по коридору перед нами, и я схватила руку Бена, сжав её так сильно, что он взвизгнул.
— Будь умницей. И найди меня, когда всё закончится, — прошептал он, выдернул руку из моей хватки и не оглядываясь кинулся прочь через парковку, перебирая худыми ногами.
Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брекен исчезла в комнате справа. Вздохнув, вошла в здание и поплелась вслед за ней. Никогда не представляйся. Как пафосно и глупо… Я вошла в комнату и увидела, как Брекен щёлкнула несколькими выстроившимися в ряд выключателями, лампы стали быстро загораться одна за другой, осветив одинокий пустой стул. Для меня.