Уже не в первый раз после обналичивания чека с зарплатой за съёмки, я задавалась вопросом, куда поехать. У меня денег было больше, чем когда-либо, и не находилось поводов остаться. Я могла бы купить маме дом и жить своей жизнью. Могла двигаться куда угодно, делать что угодно. Учиться в колледже, брать уроки рисования, купить лошадь.
Всё, что захочу.
Ужасающее положение.
Я заметила в небе надо мной снижающийся самолёт.
— Ну да, Скотт ей изменил. Он мужчина… они совершают ошибки. Но знаешь, Библия говорит, что нужно уметь прощать. А не обрушивать на него гнев ада. Это должен делать Бог, а не мы. Наша работа – прощать и не вспоминать.
— Твоя семья простила Саммер?
— Ну, нет. Некоторые вещи решительно нельзя прощать, и то, что сделала она – одно из таких. Если мы её простим, она не усвоит урок.
ГЛАВА 80
— Поздравляю, мужик, — Джастин вышел из туалета самолёта и, проходя мимо Коула, похлопал его по плечу. Усевшись напротив, он откупорил бутылку пива и протянул её.
— Я не буду, — отмахнулся Коул. — Ты хорошо поспал?
— Да, пока мы не попали в турбулентность, — пожал плечами помощник. — Всё будет в порядке. Болеутоляющие меня усыпили, так что, когда мы доберёмся до твоего дома, я выпью несколько таблеток.
— Нет, — покачал головой Коул. — Ты не останешься со мной.
— Не останусь? — пиво Джастина замерло у его губ, а брови поползли вверх.
— Нет. Извини. В городе есть гостиница. Ты можешь остановиться там, — Коул отодвинул занавеску и выглянул в окно.
— Не терпится туда попасть? — усмехнулся Джастин.
— Просто устал от путешествий. К тому же, не могу дождаться твоей реакции на Куинси.
— Здесь не может быть так же плохо, как в Бисмарке1. По крайней мере, нет снега.
— Это не Бисмарк, — улыбнулся Коул. — Завтра после съёмок я устрою тебе экскурсию.
— Ты действительно не позволишь мне остаться у тебя? — взглянул на часы Джастин. — Я надеялся увидеть «Петушиный Дом».
— Прости, — Коул откинулся на спинку кресла, постукивая пальцами по ноге, и выглянул наружу, стремясь увидеть огоньки Куинси.
Коул высадил Джастина у «Рейн Хауса» и поехал к себе, на улицах царила тишина, тускло горели фонари, в темноте светились часы на здании суда. Он и не подозревал, что с учётом разницы во времени вернётся так поздно. Потирая затылок из-за возникшей боли, Коул подумал о том, чтобы позвонить Саммер. Этот внутренний спор длился весь день. Он с трудом сдерживал зудящие пальцы с тех пор, как она повесила трубку. Спокойной ночи, Коул. Он поёрзал на своём сидении.
Свернув на подъездную аллею, он увидел, что в задней части дома горел свет, освещая несколько комнат, и с минуту сидел в грузовике с выключенным двигателем и смотрел туда. Она его ждала? Он не думал, когда говорил, просто выразил словами то, что хотел сделать с того дня, как она открыла входную дверь.
Как только я сойду с самолёта, я приеду туда, прижму тебя к своей кровати и буду поклоняться твоей киске. И не остановлюсь, пока мой рот не отпечатается в твоём сознании, а твой вкус не станет моим грёбаным вторым именем.
Он поморщился, вспоминая свои слова. Может, она не слышала. Может, она забрала Коки и сидела сейчас у себя дома, даже не думая о возможности ночи, полной секса. Он поправил джинсы, желая, чтобы его член успокоился. Точно, она, наверное, дома, занимается своими делами, не подозревая о мыслях, которые весь день посещали Коула.
Он открыл дверцу, вылез, схватил с заднего сиденья кожаную сумку и поднялся по лестнице. Открыв входную дверь, он сразу понял, что Саммер в доме нет.
ГЛАВА 81
Я не могла этого сделать. Не могла, как бы мне это ни нравилось, ждать там и стать его секс-игрушкой. Коул Мастен был опасен для моего сердца, для моей самооценки, для моего будущего.
Я снимусь с ним в этом фильме.
Обналичу свой чек.
А потом уберусь из Куинси.
ГЛАВА 82
На следующее утро, как только вошёл Коул, я с особым интересом стала разглядывать свой рогалик. Мы расположились в конференц-зале, на одной из тех стихийных встреч, запланированных без ясной цели. Я с самого утра боялась встречи, не зная, как вести себя с мужчиной, с которым не так давно занималась сексом по телефону. То есть, мне так кажется, что это был секс по телефону. Я-то всегда думала, что секс по телефону должен быть более сложным, требующим детального описания с обеих сторон, включающим больше аспектов и длящийся намного дольше, чем наше быстрое действо. Но я кончила. И он, видимо, тоже. И всё это происходило по телефону. Так что… да. Я вполне уверена, что между нами был секс по телефону.
Мой рогалик был из пшеничной муки. Я ненавидела пшеничные рогалики. Разве что с черникой. Но Мэри сказала, что у них нет с черникой, хотя один из ассистентов режиссёра, сидящий через два места от меня, ездил в город за ними, и я видела в его рогалике синие вкрапления. Мэри, пытаясь загладить вину, намазала мой сверху клубничным сливочным сыром, но мне не нравился ароматизированный сливочный сыр, и, если я сейчас обозначу свои предпочтения, то только буду выглядеть капризной. Поэтому я застряла с этим ублюдочным подобием завтрака, а глаза-бусинки моей помощницы приклеились ко мне, тупо ожидая, когда я его надкушу, чтобы она могла вычеркнуть из своего списка очередной аккуратно написанный пункт: накормить Саммер. Я откусила маленький кусочек. Так и есть. Гадость.
Я почувствовала, когда он сел на соседний стул, вытянув под столом длинные ноги, одна из которых наткнулась на мою, и мне пришлось сдвинуться, подобрав свои ноги под стул. Коул наклонился, его плечо попало в моё периферийное зрение. Я проигнорировала его, со всем пылом пристально изучая верхушку рогалика.
— Доброе утро, — голос Коула был хриплым, как будто он недавно проснулся и ещё не разговорился.
Вежливо улыбнувшись, я откусила кусочек рогалика, скосив глаза влево, подальше от Коула, ища что-нибудь, неважно что, на чём можно сосредоточиться. Я не была готова к разговору и надеялась, что он будет так же не заинтересован в нём, как и я. Мои глаза нашли Бекки, одну из продюсеров, которая проводила эту встречу, внушая ей мысль, что пора начинать. Мне не следовало приходить раньше. Я хотела избежать появления здесь до последней минуты, и так бы и поступила, если бы Мэри не была долбаным сержантом-инструктором, её график был расписан с точностью до минуты, и любая надежда на отставание от него исчезла с первым же щелчком её «Таймекса»1.
— Как поздно ты ушла от меня прошлым вечером? — о, честное слово. Он не собирался спускать это на тормозах.
— Ш-ш-ш… — зашипела я, оглядываясь вокруг, и боясь, что кто-нибудь может услышать. Но он поступил неправильно – сдвинулся со своего места и наклонился ближе, его голова оказалась близко к моему уху.
— Это невинный вопрос. Как поздно ты оттуда ушла?
— Не помню. Кстати, не за что. За то, что присмотрела за Коки, — пожала я плечами и чуть повернула к нему голову, не слишком сильно, чтобы коснуться его, но достаточно, чтобы увидеть изгиб его рта, когда он усмехнулся.
— Спасибо.
— Не за что, — я откусила последний, ненавистный кусочек рогалика и отодвинула оставшийся кусок в сторону. Я сознательно рассчитала его величину. Он был достаточно маленький, чтобы не обидеть, и не слишком маленький, чтобы Мэри подумала, что мне понравилось.
— Жаль, что ты ушла.
Сердце от этих слов замерло. Я постаралась успокоиться, нормально дышать, вести себя нормально. Жаль, что ты ушла. Простое объединение четырёх обычных слов. Но они были как печенье с арахисовым маслом. Четыре простых ингредиента: арахисовое масло, сахар, мука и яйцо. Вместе они создали то, что любят большинство женщин.
Я ненавидела печенье с арахисовым маслом. И ненавидела эту фразу из его уст.
Потому что неважно, насколько всё бы усложнилось, неважно, насколько это было бы ошибкой…