Силвер обуял страх. Сейчас ее залюбят до смерти! Боже! Где Деннис? И чего ради ее сюда принесло?
Уэс почуял беду, когда она еще не успела разразиться. Работа в барах приучила его правильно оценивать обстановку. Одним глазом приглядываешь за источником опасности, другим косишь в сторону ближайшего выхода.
– Мать честная! – пробормотал он, ни к кому не обращаясь. Его самого затянуло в толкучку. Ребы нигде не было видно, и когда началась драка, он понял – надо сматывать удочки. В этом смысле он был невезучим – когда начинали махать кулаками, ему обязательно перепадало. А уж Силвер Андерсон и вовсе попала в ловушку – если кто-то ее быстро не вызволит.
Он оценивающе оглядел толпу и тяжело вздохнул: прийти на помощь бедной женщине кроме него здесь просто некому. Того и гляди ее свалят с ног и затопчут.
– Мать честная! – повторил он и отдал себе команду: вперед! – Полиция! – властно закричал он. Затишье наступило всего на мгновение, но он успел схватить Силвер за руку и прохрипеть: – Хотите унести отсюда ноги – быстро за мной и никаких вопросов.
Надо отдать ей должное. Она врубилась с первого его слова, и он потащил ее через бурлящую толпу к запасному выходу, воспользовавшись фактором внезапности.
Толкнув дверь запасного выхода, они вылетели на автостоянку.
– Где ваша машина? – решительным тоном спросил он.
Молча она показала на запаркованный ближе к выезду белый «Роллс». Он затолкал ее на сиденье рядом с водителем, выхватил ключи у ошарашенного сторожа, прыгнул за руль и нажал на газ в ту самую секунду, когда толпа, драка и истерично орущий Фернандо выкатились из дверей следом за ними.
25
Уже больше месяца Хевен пыталась прозвониться к великому Антонио. Да, все понятно, он всемирно известный фотограф и так далее, но ведь на приеме у Силвер он подкатился к ней сам, она его ни о чем не просила. Это он засыпал ее гениальными идеями: она и молодая, и время ее – именно сейчас, и выглядит она божественно, и фотографировать ее он просто обязан.
Сукин.
Сын.
Очередное трепло – сколько их она уже повидала. Только этому отвязаться от нее не удастся. Дал обещание – она заставит его это обещание сдержать, пусть на это уйдет много времени.
После приема у Силвер Эдди совсем упал в ее глазах. Ему и самому было неловко, потому что он при ней отирался вокруг знаменитостей и заглядывал звездам в рот. К тому же ему Антонио фотографироваться не предложил, а это – удар по самолюбию. Теперь он снова пытался строить из себя холодного гордеца и был счастлив подколоть ее: мол, Антонио про тебя и думать забыл.
– Видно, на новую Мадонну ты все-таки не тянешь, – подсмеивался он.
– Он мне обещал только фотосъемку, про запись разговора не было, – злилась она.
– Да? И когда же он будет тебя снимать?
– Скоро.
– Ты говорила, на прошлой неделе.
– И что?
Бесило его и то, что она отказывалась с ним спать, одного раза ей хватило. Сказать, что она словила большой кайф, нельзя, а дрожать, залетела ты или нет, – кому это надо? Во всяком случае, с девственностью она рассталась. Хоть по этому поводу ее никто не будет подначивать.
Как-то раз она забралась в машину Джорджа – неспешный и солидный «Шевроле» – и покатила через каньон в студию Антонио на бульваре Беверли. Ради этого пришлось прогулять школу. Да и не жалко, в школе все равно тоска; она частенько устраивала себе выходной и просиживала день в кино либо бродила по какому-нибудь огромному торговому центру. Однажды она заехала в Голливуд и провела целый день в магазине грампластинок на бульваре Сансет. Вот где кайф! Правда, потом к ней прикололись два ханурика, хотели всучить ей наркотики, да еще и зазывали с собой в мотель. «Пошли на фиг», – отбрила она их.
Хевен нравилось считать себя человеком самостоятельным. Прожив свои первые десять лет с Силвер (иногда та скидывала ее каким-то няням или оставляла со своими «подругами», одна чуднее другой), она, вполне естественно, повзрослела очень быстро. Время, проведенное в обществе Силвер, по большей части было безрадостным – и Хевен помнила это время очень хорошо. Помнила она и таблетки, и наркотики, и пьянство, и мужчин. Особенно мужчин. Новый «дядя» появлялся чуть ли не каждую неделю.
А потом наступили совсем плохие дни – перед тем, как у Силвер произошел срыв. Все мужики куда-то подевались, и некому было им помочь, когда их выселили из дешевенькой лондонской гостиницы – им нечем было заплатить по счетам. Спасибо, подвернулся Бенджи. Тоже чудак – он никак не мог определить, кем хочет быть в этой жизни – мужчиной или женщиной. Но сердце у него было доброе, и он приютил их, не задумываясь.
Именно Бенджи сказал ей, что в Америке у нее есть дядя, который хорошо известен. Бенджи помог ей найти его, и дядя Джек примчался и спас ее. После этого ее жизнь в корне изменилась. Живя с Силвер, она привыкла к самостоятельности, у нее никогда не было своего места. Дядя Джек отвез ее в Калифорнию, к дедушке, и вдруг она оказалась в настоящем доме с упорядоченным питанием и домработницей, которая стирала ее вещи и убирала за ней постель. Возникла и школа, в которую полагалось ходить каждый день. Все это было для нее внове, какое-то время пришлось осваиваться. К дедушке Джорджу у нее претензий не было – любой видел, что этот человек живет, отгородившись от остального мира. А дядя Джек – просто лапочка. Он пытался уделять ей внимание, но у него всегда не хватало времени. Что ж, она старалась это понять.
Силвер никогда не заявляла о своих правах на дочь. Ничего другого Хевен от нее и не ждала.
Старый «Шевроле», пофыркивая, тащился через каньон, позволяя обгонять себя всем машинам без исключения. Хевен разрешалось ездить на машине только в школу и обратно, и она молила Бога, чтобы эта развалина не повела себя так, как «Мустанг» Эдди в день приема у матери. Дядя Джек обещал на семнадцатилетие подарить ей машину. Это же никакого терпения не хватит! Пожалуй, пора браться за ум и начинать зарабатывать самой. И помочь в этом может Антонио. Если он ее сфотографирует, она станет известной, и тогда кто-нибудь из этих недоносков в студиях звукозаписи, куда она засылает свои кассеты, удосужится-таки их послушать.
К сожалению, Антонио в студии не оказалось.
– Он снимает на натуре, – доложила ей одуревшая от скуки секретарша. – Прежде чем ехать, надо было позвонить.
– Я и звонила! – обиделась Хевен. – Раз десять!
– Надо было одиннадцать, – дала совет секретарша. – У Антонио каждая минута на счету.
Хевен вернулась в Вэлли растроенная, но отнюдь не обескураженная. Она до него все равно доберется. Он от нее не уйдет. А уж тогда… тогда она им всем покажет.
26
Тысячи мыслей пронеслись в голове Силвер. Человек, сидевший за рулем ее «Роллса» – убийца, похититель, поклонник ее таланта (не дай Бог!), да кто угодно…
Она искоса поглядывала на него. Интересный профиль, резко очерченный, мужской. И как решительно он вызволил ее из опасной толчеи, проявил расторопность… хм-мм… было в этом что-то… сексуальное?
– Можно узнать, кто вы такой? – спросила она высокомерно.
– Называйте меня просто Робин Гуд, – отозвался он.
– Робин Гуд забирал у богатых и отдавал бедным. У вас это на уме?
Он чуть отпустил педаль газа.
– Вот это здорово, – сказал он. – Здоровее некуда. Делаешь доброе дело и тут же получаешь коленом под яйца.
Ей показалось, что она уловила грубоватый английский акцент. Может, это журналист? Она окинула его проницательным взглядом. Где-то она его видела.
– Я хочу знать, кто вы, – повторила она жестко. – И куда именно вы меня везете.
Он посмотрел на нее. Его глаза ей понравились. Глаза понимающие, сексуальные.
– Послушайте, мадам, – сказал он, – по-моему, вы едва не попали в серьезный переплет, при неудачном раскладе могли бы затоптать до смерти – я понятно говорю?