– Это точно, – согласилась Нора. – Надеюсь, ты оценишь ее доброту.
– Конешно.
– Смотри.
– Конешно, конешно.
И он, благодарно пятясь, вышел из комнаты.
– У тебя испытательный срок, – крикнула Нора ему вслед. – Так что смотри, сынок, будь тише воды, ниже травы.
Он не ответил.
Нора позвонила в хозяйскую спальню.
– Порядок, – доложила она.
– Слава Богу! – обрадовалась Силвер. – Терпеть не могу сцен.
– Ты спустишься, или мне подняться?
– Ни то, ни другое, дорогая Нора. Я сейчас забираюсь в горячую пенную ванну. В восемь приедет Уэс. Спасибо тебе, что сделала грязную работу. Увидимся на студии.
– Не хочешь, чтобы я задержалась и посмотрела на нового чудо-мальчика?
– Ни к чему, – жестко возразила Силвер. – К тому же он не мальчик, Нора. Он – мужчина.
– Сколько ему?
– Я не спрашивала.
– Пятьдесят? Шестьдесят?
– Не смеши меня.
– Девятнадцать? Двадцать?
– Похищать младенцев из колыбели – не мой стиль.
– Хоть намекни.
– До свидания, Нора.
Это называется «показали на дверь». Нора взяла свою сумочку и пачку фотографий с автографом Силвер. После долгого дня она чувствовала себя усталой. Как Силвер удается никогда не уставать? Тряхнув головой, она двинулась к себе, в Западный Голливуд, – дома она спокойно скоротает вечер перед телевизором.
Наверху Силвер расслаблялась в благоухающей ванне. Из магнитофона ей пел серенаду Фрэнк Синатра. Фрэнка она любила. Он из тех, кто всегда выплывает, как и она. Он будет на сцене до последнего вздоха – как и она.
Одеться – это оказалось целой проблемой. Явиться в том же костюме он не мог, а другого просто не было. Надеть свою единственную белую рубашку – тоже исключалось, она была несвежей.
Уэс внимательно изучил свой гардероб. Результат оказался прискорбным. Две пары старых джинсов. Черные габардиновые брюки с ненадежной молнией. Две голубые рубашки, обе – как и белая – с потертыми воротничками. Несколько невзрачных свитеров, куртка-кожанка, поношенная спортивная куртка со старомодными большими лацканами. Да, щеголем его не назовешь. Обычно он без раздумий напяливал то, что попадалось под руку.
Но свидание с Силвер Андерсон заставило задуматься, и как следует.
Он взглянул на часы. Без четверти семь. Ему было велено явиться к восьми. Она сказала также, что обедать они будут дома, значит, все-таки можно не слишком ломать себе голову. На сегодня сойдут джинсы и, пожалуй, голубая рубашка (правда, на одной нет пуговички, а на другой есть жирное пятнышко), а поверх – повидавшая виды кожаная куртка. А завтра будем думать. Если, разумеется, все не кончится сегодня.
Он принял душ, нашел небольшую коробочку с тальком, которую как-то оставила очередная подружка, и обильно посыпал себя этим порошком. С нижним бельем проблем не было – он никогда его не носил.
Он быстро побрился, надел получившие «добро» шмотки и приготовился на выход.
Сильвер не могла сделать выбор – что надеть? Что-нибудь попроще? Или, наоборот, поэффектнее? Выбрать золотую середину? Забраковав несколько вариантов, она остановилась на черных свободных брючках из шелка и черном свитере с плечиками под Джоан Кроуфорд. Потом оросила себя духами и гладко зачесала назад шелковистые темные волосы.
Удовлетворившись своим видом, она спорхнула вниз, на кухню, где застала врасплох Владимира.
Он подскочил, как по команде.
– Мадам? Вам што-нибудь нужно? На кухню она заявлялась не часто.
Она постаралась забыть, что видела его голым, во всем его русском великолепии.
– Да, Владимир. Я хочу бокал шампанского. И накрой стол для двоих. Столовый набор и посуду – самые лучшие. Потом позвони в «Трейдерз вик» и закажи обед для двоих. Когда привезут, выложи блюда на подогретые тарелки в столовой и иди к себе. И не показывайся до утра. Сегодня ты мне здесь не нужен.
– А убрать со стола, мадам?
– Ты разве не слышал меня, Владимир?
– Слышал, мадам.
Она оставила его выполнять указания, а сама выбрала несколько пластинок Синатры – прокрутить на своей суперклассной стереосистеме – и чуть притушила свет, чтобы выгодно оттенить цвет лица.
Мужчины давно не приводили ее в такое состояние. Уэс Мани заставил ее трепетать. Она с нетерпением ждала его прихода.
Он уже открывал дверь, когда в нее постучали. Неужели Реба? Нет, не должна. Хотя от нее можно ждать любую пакость.
– Да? – подал он голос.
Слесарь уже поменял замок – так что ворваться сюда ей не удастся.
– Вы заняты?
Он узнал голос соседки. Неужели меня будет долбать еще и эта?
– Ухожу, – прокричал он через дверь.
Молчание. Наверное, поняла намек. Он выключил телевизор в спальне, схватил с комода ключи от «Мерседеса» Силвер и вышел.
У стены дома стояла Юнити, рядом – их совместное приобретение.
– Привет, – сказала она.
– Здравствуйте, – отозвался он.
Она распустила волосы. Оказалось, они русые и пушистые и вьются вокруг лица в форме сердечка. Она хорошела от раза к разу.
– Я водила Дворнягу к ветеринару.
– Чудесно.
– Хотите знать, что он сказал?
– Что?
– Он осмотрел его лапу, промыл ее и сделал новую повязку.
– Это все?
– Да.
– Прекрасно. Вы это сделали и без него, так?
– Да, но мы должны были проверить.
– Сколько?
– Ваша половина – девять долларов.
– Он всего лишь осмотрел собачью лапу – и взял за это восемнадцать долларов?
– Еще ванна от блох.
– Какая еще ванна от блох? На это я согласия не давал.
– Как же без этого? Бедный пес от этой живности не знал, куда деваться.
Уэс покачал головой. Все его богатство составляло пятьдесят долларов, так теперь отстегивай еще девять, потому что у какой-то дурацкой псины – блохи! Тьфу! В конкурсе на простофилю года у него были бы очень большие шансы.
Безо всякой охоты он достал остатки былой роскоши и извлек пятерку и четыре бумажки по одному доллару.
Взяв деньги, она взорвала следующую бомбу.
– Я купила ему ошейник и поводок, – объявила она.
– Широкая натура, да?
– Неужели не заплатите свою половину?
– Послушайте, – терпеливо стал объяснять он. – Я сижу без гроша. На полном нуле. Я бы рад вам помочь, но выложить на собаку больше девяти долларов просто не могу.
– А накормить?
– Господи!
– Вы обещали, что заплатите половину.
– Сколько?
– Ваша доля – доллар пятьдесят семь. Я купила пакет собачьей еды, «Грейви трейн». На неделю ему должно хватить.
– Если не хватит, – свирепо прошипел он, шурша деньгами, – Дворняга будет ходить голодным.
Она взяла у него еще два доллара и стала рыться в поисках сдачи.
– Не надо, – буркнул он. – Пусть пойдет на оплату поводка и ошейника.
– Тогда ваша доля составит пять процентов, – уточнила она строго.
Против воли он засмеялся. Собака принялась лаять. Он осторожно погладил ее.
– А с нашей кровопийцей все вопросы уладили? – спросила она.
Он кивнул.
– Я же сказала, для вас это будет нетрудно.
– Да, просто к ней нужно найти подход.
– Вот вы его и нашли.
Подкалывает, что ли? Пойди пойми. Ведь совсем еще дитя. Да она и знать-то не может, как подкалывать.
– Сколько вам лет? – вырвалось у него.
– Больше, чем кажется на первый взгляд, – ответила она загадочно.
На первый взгляд, ей можно было дать лет двенадцать, так что этот ответ ничего не прояснил.
– Везет вам. Мне, например, на десять лет меньше, чем кажется.
Она почти улыбнулась. Не разберешь, что там происходит за ее стекляшками Джона Леннона.
– Ладно, мне пора, – подвел он черту. – До встречи. И он быстро зашагал прочь, оставив ее – эдакую скорбную фигуру – стоять у двери. У нее, что, подружек никаких нет?
Ему-то какое дело?
Давай, Уэсли, вперед – и вверх. Тебя ждет звезда.
37
В изысканном ресторане «Бистро-гарден» все разговоры велись на приглушенных тонах – богатые и знаменитые проявляли большой интерес к соседним столикам. Столик Поппи Соломен находился в тенистом саду. Кроме Мелани-Шанны она пригласила еще двух приятельниц и теперь, ожидая их, попивала минеральную воду с ломтиком лайма и внимательно изучала ресторанную публику.