Джейсон Суонкл окликнул его, когда он уже выезжал из подземного гаража.
– Так рад, что догнал вас, – пропыхтел толстячок, подбегая к машине и волоча за собой упирающегося Крутого.
– Это почему? – свирепо глядя на него, спросил Бадди.
– Потому что мне хотелось бы помочь вам. По-моему, это в моих силах.
– Только вы-то не мой тип, – съязвил Бадди.
– Возьмите мою карточку, – настаивал Джейсон. – И позвоните мне по рабочему телефону. Завтра же. – Он сунул маленькую белую карточку за опущенное стекло. Она трепеща спланировала на пол, а Бадди нажал на газ, и машина с ревом вырвалась в лучи предполуденного солнца.
Глава 10
Итальянский ресторанчик с клетчатыми скатертями, вкуснейшими спагетти и крепким домашним вином был полон. Как всегда в субботние вечера, Милли Розмонт получала от ужина большое удовольствие, но у Леона Розмонта на душе кошки скребли. Он давно и твердо обещал Милли все служебные проблемы оставлять за порогом дома и не нарушал этого обещания, пока не столкнулся с убийствами на Френдшип-стрит. До той минуты, пока не увидел искромсанное тело Джой Кравец.
Ему вспомнилась их вторая встреча. Еще до того, как он познакомился с Милли.
Дождь не просто шел, он рушился водопадом. Дворники протирали ветровое стекло как бешеные. Время было довольно позднее, Леон ехал домой и вдруг почувствовал, что все-таки голоден. Всего час назад он позвонил привлекательной разводке, с которой встречался, и отменил предварительное приглашение пообедать вместе.
Она была приятной женщиной, но наводила на него скуку. Подчиняясь внезапному импульсу, он свернул к «Говарду Джонсону»и поставил машину на площадке. Потом пробежал под дождем, сел в углу и заказал горячий бутерброд с курицей и кофе. Открыв газету, он погрузился в спортивные новости.
Официантка принесла бутерброд с кофе, и он сел поудобнее, расслабляясь после долгого утомительного дня.
– Погань проклятая! – взвизгнул чей-то голос.
Он растерянно поднял голову и увидел, что у его столика стоит невысокая девушка, гневно скрестив руки на грязной рубашке с открытым воротом, заправленной в старые армейские брюки, слишком для нее широкие и длинные.
– А, не помнишь меня? – Она злобно уставилась ему в лицо.
– Но почему я должен помнить?
– Почему? Ха! Почему? Да потому, жирная твоя задница!
Он положил газету.
– Погодите! С кем, по-вашему, вы разговариваете?
– С тобой, легавый, – сказала она, как плюнула.
– Я вас знаю?
– Из-за тебя меня заперли в тюрьму для малолетних на целый год. Значит, знаешь!
Только тут он заметил косящий глаз, и разом нахлынули воспоминания. И проститутка с детским личиком, которая пристала к нему как-то вечером, а когда он спросил, сколько ей лет, пнула его по ноге и сбежала. Он тогда позвонил Грейс Манн в отдел несовершеннолетних, описал ее внешность, место и оставил дело в ее опытных руках.
Грейс, как видно, довела его до конца.
– Помнится, ты сказала, что тебе восемнадцать.
– Ну, соврала! Делав! А из-за тебя они меня выследили и заперли на дурацкой ферме с оравой младенцев. Спасибочки, ковбой!
Он попытался подавить улыбку – она была так неистово сердита, и ему не хотелось давать ей повод для новой вспышки.
– Так ради тебя же, – сказал он.
– Мать твою! – ответила она и вдруг села к нему за столик. – Мой парень не пришел, так что можешь угостить меня кофе. Ты мне должен побольше паршивой чашки кофе! – Она утерла нос тыльной стороной руки и жадно поглядела на его бутерброд.
– Хочешь съесть чего-нибудь? – спросил он. Она выглядела таким заморышем, что ему стало ее жалко.
– Ладно, – согласилась она, будто делая ему великое одолжение. – Давай то же, что себе взял.
Он подозвал официантку, и та, налив ему кофе, пошла выполнять заказ.
– Как хоть тебя зовут? – спросил Леон.
– Ну, Джой. А тебе-то что?
– Я же покупаю тебе бутерброд. Так почему не спросить, кому именно?
Она подозрительно скосилась на него, буркнула: «Чертов легавый»– и накинулась на принесенный бутерброд с голодной свирепостью.
Леон смотрел, как она ест – на ее обгрызанные ногти, грязную шею, вихры крашеных оранжевых волос. Виду нее был малопривлекательный, но что-то в ней пряталось трогательное. «Она будит во мне отцовский инстинкт», – подумал он с иронией.
– Насколько я понимаю, с фермы тебя отпустили, – заметил он. – Надеюсь, я угощаю бутербродом не беглую каторжницу?
– Выпустили, – произнесла она с набитым ртом. – Куда им было деваться, когда за мной сестра приехала? И мне же теперь шестнадцать. Могу и сама о себе позаботиться.
– Уж конечно.
– А вот и да! – Она хитро посмотрела на него. – Спасибо тебе!
– Это почему же?
– Ну-у… Не наткнись я на тебя, ты бы не натравил на меня этих, которые детей ловят, и, может, я бы никогда не повстречала настоящих девочек. А на ферме я с ними со всеми перезнакомилась и много чего набралась.
Он вдруг подумал, что ему не следует сидеть с ней вот так. Он быстро подал знак официантке, прося счет.
– Куда ты? – спросила она.
– Домой, – ответил он, а затем добавил саркастически:
– Конечно, с твоего разрешения.
– А я думала, ты меня хоть подвезешь, – жалобно прохныкала она. – Только посмотри, как там льет.
Он оглянулся на большое окно. Дождь не утихал.
– Ас чего ты взяла, что мне с тобой по дороге?
– Послушай, если тебе не с руки, так подбрось меня до автобусной станции. Я к сестре еду. Она за городом живет, а так я на автобус опоздаю.
Он знал, что ему следует отказать ей, но какого черта? Он не на службе, а она совсем еще ребенок.
– Бери плащ, – сказал он со вздохом.
– Нет у меня плаща.
– В такую погоду?
– Кто же знал, что дождь пойдет?
Он заплатил по счету, снял плащ с вешалки в углу, хотел было надеть, но передумал и набросил его ей на плечи.
– Давай! – сказал он.
Они побежали через улицу. Джой сразу отстала, повизгивая под хлещущими струями.
– Давай! – повторил, повысив голос, Леон и открыл дверцу машины.
Она прыгнула внутрь, как сердитый щенок. Несмотря на плащ, она успела промокнуть насквозь.
Он включил мотор, а она тем временем настроила приемник на волну диско.
– Покурить дашь? – спросила она.
– Я бросил курить, – ответил он ворчливо. – И тебе советую.
– Вот сейчас и брошу! – огрызнулась она. – Житуха у меня райская, ну и на кой мне курево?
Он поглядел на нее и приглушил радио.
– Когда твой автобус?
Она помолчала, грызя большой палец и ерзая на сиденье.
– Когда? – повторил он, притормаживая, потому что дождь хлынул с новой силой.
– Когда, когда! – пробурчала она наконец. – Все равно мне на нем ехать некуда.
Он нахмурился.
– Я думал, ты просила подбросить тебя до автовокзала.
– Ну да. Там можно на скамье переночевать. Я уже ночевала.
Она начинала раздражать его все больше. Выключив приемник, он сказал:
– Что ты такое городишь?
– Да… сестра у меня в Аризону уехала, житье этой… как ее?… в коммуне. А я должна была поднакопить денег и поехать к ней, только деньги у меня своровали. – Она вошла во вкус своей выдумки. – Два черных кота обобрали меня и хотели, чтобы я шла на улицу, а деньги забирать будут они, ноя от них сбежала. Только вот все, что я заработала, они забрали, и мне надо опять с начала начинать. – Она помолчала. – У тебя лишних не найдется? Я бы тебя обслужила.
Леон свернул к тротуару и остановил машину.
– Вылезай! – резко приказал он.
– Ты чего?
– Вылезай!
– Да почему?
– Ты знаешь почему!
– Да чего ты…
– Вылезай! Или хочешь опять в отдел несовершеннолетних?
Там для тебя постель найдут.
– Свинья собачья! – крикнула она, поняв, что он не шутит.
Он перегнулся и открыл правую дверцу. В машину ворвались дождевые струи.