Ассистент следил за приготовлениями к съемке, отдавал распоряжения. Когда все было готово, он передал бразды правления в руки Джока.
На съемочной площади воцарилась полная тишина. Джок смотрел на загорелого, обнаженного по пояс, готового к работе Карра. Потом перевел взгляд на крупного, настороженного мустанга.
Режиссер сделал глубокий вздох и хрипло произнес:
— Мотор!
Карр мгновенно превратился в своего героя — Л инка. Он неторопливо, но решительно направился к столбу. Бросил вызов мустангу, отвязав веревку и щелкнув ею о землю. Прозвучал резкий щелчок, который не удалось бы сымитировать никакими техническими средствами.
Натянувшаяся веревка заставила животное отпрянуть, попытаться встать на дыбы. Но Карр пресек это движение, когда копыта мустанга оторвались от земли на четыре фута. Внезапно конь повернул голову. То ли из-за его огромной силы, то ли из-за отсутствия успокоительного, этот рывок едва не выдернул веревку из рук актера. Но все же Карр удержал ее.
Неожиданная опасность, мощное движение мустанга подействовали на Карра. Он кое-что понял. Впервые. Это животное было готово к более яростной схватке, чем его предшественники. Оно было более опасным. Даже слишком опасным.
Возник момент, не предусмотренный сценарием, когда герой оказался перед выбором — продолжать борьбу или отказаться от нее. Этот негодяй Финли сделал то, что он, Карр, просил его никогда не делать! Преподнес ему сюрприз на съемочной площадке перед камерой!
Джок тоже все понял. Пригнувшись за Джо Голденбергом, он смотрел на Карра с затаенным дыханием и ждал. Именно этого момента, когда Карр поймет, что животное не получило успокоительного, и оценит риск.
Мэннинг запечатлел Карра в состоянии сомнения, нерешительности. Внезапно актер посмотрел на напряженное лицо Джока. Мэннинг навсегда запомнил, как выглядели в этот миг глаза Карра.
Все остальные — Дейзи, Аксель, врач, члены съемочной группы — поняли только одно: этот дубль отличается от всех прежних. Он сулил более сильное волнение, более яростное единоборство.
Но Карр должен был принять решение. Обман Джока и собственная гордость подталкивали его к действию. Продолжай! Сыграй сцену! Одержи победу над великолепным животным! Подчини его своей воле! Покажи ему, кто здесь Король! Ты можешь сделать это! У тебя есть твои руки, ноги, сердце! Сделай это! Сделай это! Покажи этому Финли!
Сжав веревку, широко расставив ноги для устойчивости, Карр не уступил мустангу. Сорвал с головы широкополую, влажную от пота шляпу и отшвырнул ее в сторону. Позже критики скажут, что в этот миг Линк и решил сразиться с мустангом.
— Сукин сын, — тихо прошептал Джок.
Рассерженный Джо Голденберг отвернулся. Мэннинг сделал шаг вперед.
— Проклятая шляпа! Теперь этот дубль не состыкуется с ранее отснятым материалом, — возмущенно произнес Джок.
Но он не решился остановить съемку.
— Да, теперь мы не сможем использовать кадры с Рианом, — тихо подтвердил Джо.
Оператор снова повернулся лицом к камере и съемочной площадке. Джок, ощущая на себе взгляд Мэннинга, заставил себя смотреть на Карра и мустанга. Теперь было необходимо, чтобы сцена получилась. На условиях Престона Карра. Вся целиком. От начала до конца.
Охваченный желанием отомстить за себя Джоку Финли, Престон Карр сосредоточил свое внимание на животном, попытавшемся встать на дыбы. Он резко дернул веревку. Мустанг склонил шею к земле. Натяжение веревки усилилось. Внезапно конь бросился вперед, встал на дыбы, чтобы растоптать Карра передними копытами. Актер упал на землю и перекатился по ней.
В этот миг Джок почувствовал, как чья-то холодная рука сжала его мошонку. Черт возьми, только не это! Только не мышечный спазм! Но Карр встал на ноги, как опытный борец, не выпустив веревки из рук. Он снова оказался перед животным. Быстро шагнул в сторону, чтобы не закрывать своим телом коня. Финли заметил, что спина актера поцарапана каменистой почвой. Когда Карр снова повернулся лицом к камере, Джок увидел злость, решимость, страх человека, вплотную приблизившегося к смерти и знавшего это.
Манипулируя веревкой, Карр заставил животное повернуться сначала в одну сторону, потом в другую. Он давал коню ровно столько свободы, сколько хотел. Каждый раз, когда мустанг пытался встать на дыбы, Карр сдерживал его. Постоянно двигаясь, он следил за тем, чтобы конь снова не поймал его врасплох, бросившись вперед.
Мустанг, не получивший дозы успокоительного, был гордым, сильным. Его ноги казались высеченными из мрамора. В памяти коня остался момент, когда он почти победил своего мучителя. Мустанг не собирался сдаваться. Во всяком случае — легко, быстро, без борьбы. За мгновением кажущейся покорности следовала новая отчаянная попытка освободиться, броситься вперед, затоптать Карра копытами.