В кабинете Козмо Бедросян корчился от боли в левой руке, которая превосходила все, что ему пришлось испытать этой ночью от Фарли Рамсдейла или собаки-убийцы. Он получил сквозное ранение в бицепс, и пуля задела кость.
Грузин лежал поперек стола, из раны на его шее струей била кровь. Но раны на его груди были куда более страшными.
Дмитрий сидел, привалившись к спинке кресла, с дыркой во лбу, которая на самом деле лишь добила его, когда он, уже умирая, ранил Козмо.
Оглушающий шум ночного клуба заглушил звуки выстрелов, прогремевших в кабинете Дмитрия, поэтому гости продолжали развлекаться. Время от времени Айлия поглядывала в сторону лестницы, удивляясь, почему не возвращается Козмо.
А тот надеялся, что не потеряет сознание до того, как спустится к Айлии с пачками денег под рубашкой. Прикосновение денег, трущихся о кожу, было очень приятным. Он хотел было засунуть пистолет за пояс, но подумал, что какой-нибудь служащий из кухни мог услышать выстрелы, и, держа оружие перед собой, открыл дверь.
Даже в замкнутом пространстве это напомнило Фаусто огонь из автоматического оружия, который он слышал во Вьетнаме. Баджи позже призналась, что для нее все прозвучало как сплошной громоподобный взрыв. Она не в состоянии была различить отдельные выстрелы.
Козмо Бедросян успел выпустить только одну пулю, которая прошла над головами полицейских. В него же выстрелили восемнадцать раз — и девять раз промахнулись, вероятно, когда он падал. Все пять копов выстрелили по крайней мере дважды, а Фаусто и Баджи оказались самыми меткими.
Поскольку это была ее первая перестрелка, Энди Маккрей позже сказала дознавателям, расследовавшим применение оружия, что все события происходили, как при замедленной съемке. Она видела (или думала, что видит), как из пистолетов вылетали горячие гильзы, часть из которых попала ей в лицо.
Пророк сознался, что за сорок шесть лет впервые стрелял из своего револьвера за пределами полицейского тира.
Но самое интересное признание сделала Баджи. Она сказала, что в тесном пространстве вспышки выстрелов и пороховой дым создали такой эффект, что жевательная резинка стала напоминать наждачную бумагу, поскольку она дышала открытым ртом.
Поднявшаяся затем паника была гораздо хуже, чем в ночь убийства во внутреннем дворике. Посетители услышали грохот множества выстрелов в верхнем коридоре. Баджи с Фаусто сбежали вниз, чтобы перехватить менеджера или любого другого человека, который мог знать, что послужило причиной первоначальной перестрелки в кабинете. Пророк срочно вызывал подмогу по рации.
К тому времени когда Виктор Черненко подъехал ко входу, из клуба валом валили люди и бежали к своим автомобилям. На стоянке царил такой хаос, что задние машины не могли выехать. Мигали фары, гудели клаксоны. Виктор пробился сквозь толпу истеричных посетителей и, прыгая через две ступеньки, взбежал наверх.
Увидев место кровавой бойни, он сказал Пророку:
— Один из русских может быть тем, кого я ищу! Скорее всего именно он застрелил Фарли Рамсдейла!
Бледный Пророк, испытывающий самую сильную изжогу в своей жизни, ответил:
— Помощник официанта сказал, что сидящий в кресле — это хозяин. Тот, кто лежит поперек стола, — бармен. А человека, которого мы застрелили… — он показал на окровавленное, бесформенное тело, лежащее в углу сразу за дверью, — никто не знает. Это он убил остальных двоих.
— У вас есть латексные перчатки? — спросил Виктор, а когда Пророк отрицательно покачал головой, сказал: — А, черт с ним! — И, вытащив бумажник из заднего кармана Козмо, сбежал вниз по лестнице, не обращая внимания на свои окровавленные руки.
Выйдя на тротуар перед входом, он услышал завывание сирен: со всех сторон к ночному клубу съезжались патрульные машины.
— Пойдем со мной! — крикнул Виктор Уэсли Драббу, только что выскочившему из машины, которую Нейт припарковал во втором ряду.
Уэсли последовал за детективом на стоянку клуба, где тот начал с фонариком заглядывать в каждый автомобиль, проезжающий через узкий, воронкообразный выезд. В большинстве машин сидели пары или одинокие мужчины. За рулем немногих сидели одинокие женщины, и фонарик Виктора внимательно ощупывал лицо каждой из них.