Он уже больше года имел дела с наркоманами, и только один раз они с Айлией курили с ними «снежок», но им не понравился кайф, хотя оба сексуально возбудились. Они предпочитали кокаин и водку. Козмо говорил наркоманам, что они с Айлией были старомодными, нормальными людьми.
Что его действительно взволновало, так это легкость, с которой прошло ограбление. Он получил огромное удовольствие оттого, что заставил ювелира плакать и обмочиться. После ограбления Козмо всю ночь трахал Айлию. Она тоже призналась, что ограбление ее возбудило. Правда, добавила, что больше не будет участвовать в грабежах. Тем не менее Козмо считал, что сможет ее переубедить.
Он вернулся домой к ждавшей его Айлии. Как только они продадут бриллианты, то сразу же переедут — может быть, в более приличную квартиру в Маленькой Армении. Их теперешнюю нору над гаражом им сдал кореец, который не задавал вопросов о мужчинах — белых и азиатах, — посещавших Айлию для «массажа» и уходивших через час или около того. Раньше Айлия работала в основном на улицах, пока ее не арестовал в гостиничном номере красивый коп из полиции нравов с большими деньгами, в хорошей одежде и перстнями на пальцах. Айлия плакала, когда он показал ей полицейский жетон. Тогда она была еще достаточно наивной и думала, что хорошо заработает на приятном незнакомце.
Айлии исполнилось тридцать шесть, у нее оставалось не слишком много времени для такой профессии, поэтому она стала жить с Козмо. Он обещал заботиться о ней, говорил, что больше ее никогда не арестуют, а у него будет достаточно денег, чтобы ей реже приходилось продавать себя. Но пока что она зарабатывала больше, чем он, выменивавший у наркоманов разные вещи на зелье.
Припарковавшись за полквартала и бредя по переулку к квартире над гаражом с лестницей, изъеденной термитами, Козмо увидел в окне свет и удивился, потому что у Айлии на сегодня не был назначен «массаж». Он специально попросил ее об этом. Козмо почувствовал, как все внутри у него сжалось от страха: свет мог служить предупреждением. Однако вскоре он увидел, как Айлия прошла мимо окна. Если бы в квартире были копы, она бы скорее всего уже сидела в наручниках. Он осторожно поднялся по ступенькам и тихонько открыл дверь.
— Привет, Козмо, — со щербатой улыбкой сказала Олив Ойл, сидевшая на маленьком диванчике.
— Добрый вечер, Козмо, — сказал сидевший рядом с ней Фарли со своей обычной ухмылкой.
— Здравствуй, Олив. Здравствуй, Фарли, — ответил Козмо. — Ты не позвонил. Я не ждал тебя сегодня вечером.
— Они позвонили мне, — сказала Айлия, — после того как ты уехал к Дмитрию.
Козмо бросил на нее недобрый взгляд. Глупая женщина. Упомянула Дмитрия в присутствии этих наркоманов. Он повернулся к Фарли и спросил:
— Что привело тебя ко мне?
— Деловое предложение, — ответил Фарли, продолжая ухмыляться.
Козмо озадаченно посмотрел на Айлию. Ее светлые волосы были собраны на затылке в тугой пучок, чего она никогда не делала, если ожидала гостей — даже наркоманов. Макияж был сделан кое-как, под глазами виднелись темные линии. Он догадался, что, когда позвонили наркоманы, она спала и не успела привести себя в порядок. Айлия обеспокоенно посмотрела на Козмо.
— Какое предложение? — спросил Козмо.
— О своего рода партнерстве, — ответил Фарли.
— Не понимаю.
— Мы думаем, что последняя партия, которую мы тебе принесли, стоит больше нескольких десятков доз. Гораздо больше.
— Сегодня трудно продавать информацию о кредитных картах и банковских документах. Каждому известно об этом преступлении — как оно называется?
— Кража конфиденциальной информации, — сказал Фарли.
— Да, — ответил Козмо. — Поэтому я получил меньше денег, чем стоит «снежок», который я тебе дал, Фарли.
— Четыре паршивых десятка доз, — напомнил ему Фарли. — Всего четверть унции. В твоей стране это около семи грамм, правильно? Сколько ты заплатил: по шестьдесят баксов за десяток?
Козмо начинал сердиться.
— Мы заключили сделку. Она состоялась. Слишком поздно жаловаться, Фарли. Она состоялась. Если мы тебе не нравимся, в следующий раз иди к кому-нибудь еще.
Тон Козмо обеспокоил Олив, которая сказала: