— Вы посылали кому-нибудь письма о бриллиантах? — спросил он Сэмми, когда жена подозвала того к телефону.
— Не посылал. Нет.
— Может быть, посылал отец?
— Зачем ему это?
— Например, сообщить клиенту о поступивших к вам бриллиантах.
Сэмми задумался и наконец ответил:
— Да. Отец писал о бриллиантах клиенту в Сан-Франциско. Он говорил мне об этом.
— Вы знаете, в какой ящик он бросал письма? — спросил Виктор.
— Их отправлял я, — ответил Сэмми. — Я опустил их в ящик на Гоуэр-стрит, в нескольких кварталах от Голливудского бульвара. Я сделал это по дороге в детский сад, откуда должен был забрать детей. Это важно?
— Письма из почтовых ящиков воруют, — объяснил Виктор.
Когда он повесил трубку, Энди с любопытством спросила:
— Ну и насколько вы продвинулись в расследовании ограбления ювелирного магазина?
Виктор с улыбкой ответил:
— Завтра я буду знать, сколько бездомных ошивается в районе Гоуэр-стрит и Голливудского бульвара.
— Зачем? — спросила Энди. — Вы же не думаете, что такое сложное ограбление мог совершить бездомный.
Улыбка Виктора стала еще шире.
— Нет, Андреа, но бездомные могут украсть почту. Кроме того, бездомные видят все, что происходит, но никто не видит бездомных, которые живут даже ниже уровня субкультуры. Мои русские грабители считают себя очень умными, но думаю, скоро они поймут, что не смогли нас одурачить.
Одной из причин, по которой Баджи Полк и Мэг Такара вышли на бульвар в субботу вечером, была статистическая программа «Компстат», показавшая, что слишком много клиентов проституток становятся жертвами грабителей или самих проституток. И все знали, что о многих грабежах в полицию не сообщают, потому что клиенты — люди семейные и не хотят, чтобы жена узнала, куда они ходят после работы.
«Компстат» была программой нынешнего шефа полиции, которую он реализовал, будучи еще полицейским комиссаром Управления полиции Нью-Йорка, и которая, по его утверждению, снизила уровень преступности в этом городе. Однако падение уровня преступности происходило по всей Америке по демографическим причинам, а не благодаря программе. Тем не менее никто не выражал сомнения вслух, все поддержали «Компстат», по крайней мере вслух похвалили детище большого босса.
Брент Хинкл из группы внутренних расследований считал, что программа, возможно, могла быть полезной в Нью-Йорке с его тридцатью тысячами полицейских, может быть, даже в Бостоне, где шеф полиции начинал уличным копом. Возможно, она пригодилась бы во многих городах с жесткой вертикальной структурой, где различаются уровни жизни и работы горожан. Но в котловине Лос-Анджелеса люди жили по-другому — они все время кочевали и мигрировали. Здесь никто не знал имени своего соседа. Здесь люди работали и жили близко к земле, имея постоянный доступ к автомобилям. У каждого была машина, бесплатные автострады пересекали жилые районы и деловые кварталы. Здесь всего девять тысяч копов должны были поддерживать порядок на более чем одном миллионе двухстах тысячах квадратных километрах.
Когда в Лос-Анджелесе совершалось преступление, правонарушитель мог спокойно удалиться на несколько кварталов или миль от этого места, прежде чем диспетчер успевал передать вызов свободной машине. Если ему удавалось ее найти. Потому что в Управлении полиции Лос-Анджелеса не насчитывалось и половины необходимого числа копов, чтобы бороться с текущим уровнем преступности.
Несколько раз Бренту Хинклу удавалось видеть «Компстат» в действии в течение первых двух лет после прибытия нового шефа полиции. Шеф, вероятно, чувствуя себя на Западном побережье немного неуверенно, привез с собой из Нью-Йорка закадычного друга-журналиста, никогда не служившего в полиции. Он вручил этому журналисту специальный жетон полицейского с надписью «Руководитель бюро» и разрешение на ношение оружия, как настоящему копу. Парень оказался безобидным, теперь он уже уехал, а шеф полиции акклиматизировался и почувствовал себя увереннее. Но «Компстат» осталась.
Шеф также привез с собой несколько ушедших в отставку копов, словно желая воссоздать Нью-Йорк в Лос-Анджелесе. Они устраивали маленькие слайд-шоу перед двумя или тремя капитанами, призванными отвечать на вопросы. На слайде показывали фотографию жилого дома, и один из нью-йоркских отставников с громким голосом и акцентом уроженца Бронкса вставал перед капитанами и спрашивал: