Сайрус Филд – организатор прокладки первого трансатлантического телеграфного кабеля в 1857-1866 гг.
Сайрус Филд родился 30 ноября 1819 года в Новой Англии, куда два столетия назад из Великобритании эмигрировали его предки. Отец Сайруса был священником конгрегации в Стокбридже (штат Массачусетс). Он имел многочисленную семью, в которой, видимо, и заключалось всё его богатство. В семье Сайрус был младшим, что заставило его повзрослеть раньше времени. Уже в пятнадцатилетнем возрасте он с благословения отца отправился на поиски своего собственного счастья.
С восемью долларами в кармане Сайрус проделал восьмидесятикилометровый путь до Гудзона, а оттуда переправился в Нью-Йорк. Разочарование не заставило себя долго ждать. Улицы Манхеттена оказались вовсе не усыпанными золотом, и юный Сайрус, как и многие его сверстники, начал работать разносчиком в галантерейном магазине на Бродвее за жалкий доллар в неделю. Прошёл год, но ничто не изменилось; тогда, решив, что его просто не оценили, Сайрус вернулся в Массачусетс и стал работать у своего брата Мэтью, который к тому времени уже успел завести мастерскую по изготовлению бумаги. Дела шли хорошо, и через два года Сайрус стал его помощником, а вскоре и сам смог основать дело и стать компаньоном в большой нью-йоркской фирме по оптовой торговле бумагой.
В 21 год Сайрус женился на Мэри Брайен Стоун, уроженке Гилфорда (штат Коннектикут). Шесть месяцев спустя его постигла неудача: фирма обанкротилась и на долю Сайруса остались одни долги. Однако энергия и предприимчивость быстро помогли ему поправить дела. Более того, он смог даже основать собственную фирму "Сайрус Уэст Филд и К°". Работа пошла хорошо; увлечённый ею, Филд был настолько занят, что мог видеться с семьёй только по воскресеньям. Долги были заплачены, и к 33 годам его капитал составил 250 тысяч долларов. Теперь было решено прекратить дело и отдохнуть, тем более, что врачи настоятельно советовали ему это.
Освободившись от дел, Филд, как и многие другие богатые американцы, прежде всего отправился с женой в турне по Европе. Возвратившись, Филд со своим другом Фредериком Черчем – известным пейзажистом того времени – предпринял путешествие по Южной Америке, где приключениям, как вспоминал Филд, не было конца. Затем потянулись праздные будни, которые могли поглотить всю его остальную жизнь. Но подвернулся случай, который в конечном счёте сделал Филда тем, о ком мы теперь говорим.
Случайность свела его с английским инженером Ф. Н. Гисборном, руководившим тогда строительством телеграфной линии через Ньюфаундленд. Проект прокладки телеграфного кабеля, который пытался осуществить Гисборн, был гораздо более важным, чем это могло показаться на первый взгляд. Реализация проекта Гисборна на несколько дней сократила бы время получения Нью-Йорком сведений из-за океана, которые обычно доставлялись кораблями, заходившими сначала в Сент-Джонс, а затем в Нью-Йорк[11].
Ф. Н. Гисборн
Неудивительно, что компания "Ньюфаундленд Электрик Телеграф", ведущая проект, в 1853 году, ещё задолго до того, как удалось проложить здесь злополучные 65 километров телеграфного кабеля, успела полностью обанкротиться. Оставшись наследником долгов обанкротившейся компании, Гисборн на следующий год отправился в Нью-Йорк, чтобы попытаться достать там денег для продолжения работ. В Нью-Йорке он встретился с Сайрусом Филдом, который недавно вернулся из поездки по Южной Америке, и рассказал ему о своём проекте.
Филду очень не хотелось быть втянутым в какое-либо новое дело. Вежливо выслушав предложение Гисборна, он не дал ему никаких обещаний, но, оставшись один, поймал себя на том, что рассматривает глобус. Сказанное Гисборном, видимо, оставило свой след: "Ньюфаундленд! Да ведь это лишь одно звено гораздо более замечательного и грандиозного проекта! Месяцами ждать пароходов из Европы, чтобы узнать, что происходит в мире! Почему не сделать так, чтобы это занимало несколько секунд? Действительно, почему не поручить это телеграфу?"…
С этого момента Атлантический океан завладел мыслями Филда. Во что бы то ни стало нужно преодолеть эту громадную пропасть, разделяющую два мира, и подключить Америку к телеграфу европейских стран – поставил тогда перед собой задачу Филд.
Мы знаем, что эта идея была уже не нова; здесь приводилось высказывание Морзе. Но именно Филд оказался первым, кто решился на практические шаги в этом направлении. На следующий же день после визита Гисборна Филд написал письма Морзе и лейтенанту Мори – одному из основоположников современной океанографии. Мори – интересная личность, и, видимо, стоит рассказать о нём несколько подробней.
Классический труд лейтенанта Мэтью Мори "Физическая география моря" в то время ещё не был опубликован, но Мори был уже известен, более известен, чем это положено лейтенанту, если принять во внимание множество других офицеров старше его по чину. Прослужив на море несколько лет, он получил случайное ранение и в тридцатитрёхлетнем возрасте с искалеченной ногой был вынужден перейти на береговую службу. Мори стал начальником секции морских карт и приборов картографического отдела. Это дало ему возможность проявить свои научные наклонности. Сопоставляя данные тысяч судовых журналов, он составил первые подробные карты морских ветров и течений. Эти карты принесли огромную пользу судоводителям. Корабли, огибавшие мыс Горн, могли теперь сократить плавание от Нью-Йорка до Сан-Франциско со 180 до 133 дней.
Лейтенант М. Мори и составленная им батиметричесая карта срединного района Атлантического океана
К сожалению, заслуги Мори перед страной и миром не были оценены. Вероятно, ряд написанных им критических статей о канцелярском бюрократизме, процветавшем в Военно-морском флоте, не способствовал его карьере. В 1855 году тайный совет по проверке соответствия служащих государственного аппарата занимаемым должностям и проведению режима экономии внёс лейтенанта Мори в список лиц, подлежащих отставке.
Теперь подсчитано (да и тогда это понимали), что благодаря картам Мори морской флот получал ежегодную экономию, исчисляемую миллионами долларов. При этих условиях флот, пожалуй, мог бы позволить себе такую "роскошь", как содержание на своём платёжном балансе ещё одного лейтенанта. Многие современники Мори были крайне возмущены поведением высших чинов, и эти настроения отразились в прессе. Военно-морское ведомство, хоть и с опозданием на три года, всё же было вынуждено восстановить Мори в рядах служащих Военно-морского флота и присвоить ему звание капитана третьего ранга.
Однако ещё до всех этих событий по той обычной случайности, которая бывает, когда мысли многих работают в одном направлении, Мори получил письмо Филда с изложением идеи прокладки через Атлантику подводного телеграфного кабеля. Сам Мори только что написал по этому вопросу доклад Военно-морскому ведомству, использовав результаты недавних изысканий, проведённых на севере Атлантики лейтенантом Берриманом. Там было обнаружено подводное плато, простирающееся между Ирландией и Ньюфаундлендом. "Это плато, — указывал Мори в своём докладе Военно-морскому ведомству от 22 февраля 1854 года, — как будто специально создано для того, чтобы на нем разместились провода подводного телеграфа через Атлантику". Вряд ли Филд мог рассчитывать на лучшие новости.
Вскоре Филд посетил Мори, беседа с которым оказалась не менее полезной и ещё более укрепила его решимость взяться за сооружение трансатлантической телеграфной линии.
Итак, Филд заручился поддержкой крупнейших в мире авторитетов в области океанографии и телеграфа; ему оставалось только убедить финансистов. Вопреки ожиданиям, дело это оказалось не таким уж трудным. Сосед Филда, миллионер Питер Купер, поддержал его, согласившись принять участие в деле, что оказало, в свою очередь, влияние и на других капиталистов.
11
Фредерик Гисборн задумал соединить телеграфной линией Нью-Йорк со столицей Ньюфаундленда Сент-Джонсом, куда прибывали океанские суда. Эта линия длиной свыше полутора тысяч километров должна была состоять частично из подводного кабеля и частично из неизолированных голых проволок, подвешиваемых на опорах (воздушных проводов). Предприятие должно было завершиться установлением регулярного пароходного сообщения между Ньюфаундлендом и Ирландией. Но исключительно тяжёлые климатические условия, труднодоступный рельеф местности делали этот проект почти неосуществимым. Не удавалось даже провести обычную рекогносцировку местности, необходимую для начала работ. Гисборн сообщал: