Серые глаза тетушки Сид округлились так, что вокруг глаз пропали мелкие морщинки, когда она уставилась на меня сквозь приоткрытую дверь, по инерции выставив длинный кухонный нож вперед, словно обороняясь.
- Добрый вечер, тетушка Сид, - натянул я на своё напряженное лицо улыбку, чуть кивнув, - прошу прощения за вторжение.
Женщина дрогнула всем телом, чуть прищурившись и глядя на меня так, словно не могла поверить своим глазам в том, что я живой и настоящий. Вероятно, бабушка Рози неплохо знала семью отца, и могла знать и о проблемах Ричарда, а также слышать о том, что эти самые проблемы снова вернулись, потому что только этим я мог объяснить, отчего тонкие изящные руки женщины неожиданно задрожали так, что она выронила нож, который с тупым звоном повалился на пол. Вслед за телефон. И она кинулась ко мне со слезами на глазах.
- я в порядке… - пробормотал я, склоняясь к ней осторожно, и давая ее рукам обхватить меня за шею, когда тетушка Сид, всхлипнула мне в плечо, потянувшись вверх, чтобы ее дрожащие прохладные ладони легли на мою лицо, опуская к себе:
- Мальчик мой! Неужели это действительно ты, Рэдмонд?
Я шарахнулся от женщины, на секунду решив, что у меня у самого уже явные проблемы с рассудком и восприятием действительности, ведь она не могла знать моего имени! И уж тем более понимать, что перед ней стоит не Ричард…ведь не могла же?!
В этих серых глазах было столько тоски, радости и боли, что я задрожал сам, пытаясь вытолкнуть из себя лишние эмоции и оставить лишь здравый смысл. Только мог ли он помочь в эту секунду?
Прохладные ладони снова притянули меня к себе, и серые глаза словно заглядывали в самую душу сквозь пелену этих искренних горьких слез:
- Когда вы вернулись, мальчик мой? Почему Шанина не позвонила мне? О Господи, с ней все в порядке?!
Голова шла кругом оттого, что женщина говорила о моей маме, не пытаясь перепутать меня с Ричардом. Сердце колотилось в груди слишком громко и истерично, что я едва ли я смог услышать собственный неуверенный шепот:
-…откуда вы?
Тетушка Сид улыбнулась так широко и с такой нежностью, что мне захотелось все-таки спрятаться под кроватью и сделать вид, что ничего этого просто не было в реальности. А я всего лишь уснул под кроватью, чтобы проснуться удивленным и только.
- Вместе с Шаниной и Деборой мы были на родах Бренды…
Начала говорить тётушка Сид, но неожиданно осеклась, испуганно заглянув мне в глаза:
- О Господи! Возможно, ты не знаешь….
-…что моя биологическая мать отказалась от меня сразу после рождения, увидев моё уродство? – сипло выдохнул я, стараясь в очередной раз отгородиться от собственной боли, и непонимания того, как такое возможно. Я жил с этим много лет, утопая в любви моей истинной мамы и отца, только эта заноза в моем сердце была слишком глубоко, чтобы была возможность ее убрать. Я забывал про нее, живя спокойной размеренной жизнью любимого сына, но каждый раз она больно колола меня, если я только начинал думать.
- Мальчик мой. Сыночек, - умоляюще изогнув брови тетушка Сид, гладила меня по щекам, отчего то качая головой, - ты такой красивый!
Я криво усмехнулся, позволив себе наконец показать свои руки:
- Почти как настоящий…и даже похож на моего брата, если бы не эти перчатки…
- Нет, не похож, - тепло улыбалась женщина, продолжая тихо плакать, когда крупные слезы катились из ее счастливых глаз двумя дорожками по утонченному лицу, - в твоих глазах любовь твоей матери. Твоей истинной матери! А в Ричарде…ошибки ее молодости и нежелания дать тепла своему ребенку. Идем, мой дорогой, я хочу, чтобы ты поел и рассказал мне все, что только сможешь вспомнить с момента вашего отъезда из города 34 года назад!
Я послушно шел за маленькой хрупкой женщиной на знакомую кухню, пребывая в полном шоке оттого, что меня раскрыли и встретили со слезами и такой теплотой.
Глава 61.
И выпивая ароматный чай, пришлось признаться, что на самом деле мы никогда не уезжали, и все это время жили рядом.
- Шани никогда не хотела, чтобы ты узнал о Бренде, как она рассказала тебе?
- Ей пришлось, когда я услышал часть истории от людей, которые работали в нашем доме. - чуть пожал я плечом, стараясь сделать это как можно небрежнее, чтобы только не выдать самого большого ужаса и боли своего детства.
- Уж не Дебора ли это была?
- Она…
Тетушка Сид сокрушенно покачала головой, чуть фыркнув, сидя напротив меня за миленьким столиком на кухне, утопающей в розах: