– Отсюда до устья Наровы шесть-семь часов по морю. До самой Нарвы по реке где-то километров пятнадцать, но Победе туда лучше не соваться – глубины там небольшие, четыре-пять метров. В Усть-Нарве зато, согласно лоции, глубины до пятнадцати метров. Предлагаю сделать так – подходим к Усть-Нарве, она же, не побоюсь этого слова, Хунгербург, сиречь Голодная Крепость. Уничтожаем собственно крепость – она деревянная – и высаживаем десант. «Утки» и плавающие джипы уже на борту «Победы». Выгружаем имеющуюся технику – знаю, что ее у нас не так много, но для сельской местности сойдет – и совершаем бросок на Нарву. Сейчас девять пятнадцать. Если выйдем в десять, то подойдем к Хунгербургу не позже пяти часов вечера, скорее в четыре, а Нарву займем, наверное, часов в восемь-девять.
– Вот только Ивангород на последнем издыхании, – сокрушенно ответил я. – А что если…
Перед началом похода, я все-таки сумел выцыганить себе один вертолётик из найденных на «Святой Елене». Кроме того, я взял с собой несколько ящиков английских гранат номер 59, начиненных аммотолом. Радиус гарантированного летального поражения, если верить описанию – семнадцать футов, или чуть более пяти метров. В море – практически полный штиль, следовательно, стартовать можно и из Николаева. Возьму с собой дюжину гранат и посажу на заднее сидение пассажира. Точнее, пассажирку – и я уже знал, кого именно.
– А как ты собираешься гранаты бросать? – выслушав мой спич, спросил Виталька.
– У пассажира открываются боковые окна. Зависаем метрах в трехстах над целью, и пассажир сбрасывает две или три гранаты.
– А вас не собьют?
– У их мушкетов максимальная дальность стрельбы – около трехсот метров. При стрельбе вверх, естественно, меньше.
– А какая задержка запала?
– Эти гранаты взрываются от удара.
– А твой напарник справится?
– Не напарник, а напарница. Эсмеральда, хоть и миниатюрная, но силой обладает недюжинной и отличным глазомером. Места занимает мало, весит совсем немного, крови не боится. И, главное, знает, как выполнять приказ.
– Лёха, ты молоток! Вот только лететь лучше не отсюда. Если бы еще подгадать так, чтобы шведы не смогли опомниться после бомбардировки, как прибудут наши джипы… Взлетишь миль за шесть до берега.
– А что если Иван-город падет к тому моменту?
– Шведы не любят ночных боев. Они либо уже взяли Ивангород, либо сегодня на него не пойдут. Ни в первом, ни во втором случае ты им не поможешь. Разве что, возможно, уничтожишь часть тех пушек, что стреляют по ним. Но тогда пропадёт элемент внезапности.
Я сбегал к Эсмеральде. Увидев меня, она обрадовалась, заключила меня в объятия, и поцеловала, прижавшись ко мне всем своим столь желанным и упругим телом. Эх, не будь я женат, подумал я… Но моральный облик требовалось сохранить. Я с улыбкой высвободился из ее объятий и спросил:
– Эсмеральда, а ты умеешь кидать камни?
– Умею, конечно, – ответила она. – А зачем?
– А такое сможешь? – и я показал ей гранату.
Она подняла, взвесила ее в руке.
– И это смогу, Алесео.
Я вкратце объяснил ей свой план. Она лишь кивнула и быстро – за три минуты – оделась, спросив лишь, нет ли у меня гранаты без взрывчатки. Полдюжины таких гранат, окрашенных в желтый цвет, оказались в одном из ящиков, и почти всю дорогу она тренировалась – свинчивала колпачок и отпускала гранату.
Берег уже был виден, когда наш вертолет взмыл в небо и пошел вдоль реки Наровы. Минут через десять, мы уже были на том самом месте, про которое писала когда-то Наталия Кончаловская: «Нарва-крепость слева, Иван-город справа». Точнее, все было наоборот – для нас именно Нарва была справа. Верх стены ее крепости со стороны реки и Ивангорода был окутан клубами черного дыма. Я еще подумал сначала, что начался пожар, потом, услышав громоподобные выстрелы, понял, что это работает артиллерия того времени.
Ивангород еще держался, хотя то и дело новые ядра били в полуразрушенную стену, от которой постоянно летели осколки. Одна русская пушечка еще огрызалась, но калибр ее, судя по всему, был столь мал, что ядра никакого видимого вреда стенам Нарвы не причиняли.
Я направил вертолет над внутренним двором Нарвского замка. Там расположился лагерь с несколькими сотнями человек. Отдельно располагался шатер, а рядом с ним стояла группа богато одетых людей. То, что это были командиры, было ясно сразу.
Ну что ж, пора! Шведские командиры показывают на нас руками, наверное, недоумевая, кто мы такие и откуда взялись. Я завис над группой, и кто-то прицелился в меня из мушкета. Не дожидаясь выстрела, я даю знак Эсмеральде. А то, знаете ли, мы, конечно, знаем, что пуля не долетит, но что, если мы ошибаемся?