– Княже, прости меня, неразумного. Ты сотворил истинное чудо!
– Княже, – ответил я с улыбкой. – Мы выиграли пока что лишь войну. Давай подумаем, как выиграть мир.
Первоочерёдным был военный вопрос. Четыре сотни стрельцов мы решили разместить в Нарвском замке, а ещё две – в казармах городской стражи в самой Нарве; оставшиеся стрельцы заселили Ивангородскую крепость. И, если казармы в последней были в относительно хорошем состоянии, и, кроме того, там находились и церкви, и бани, то в Нарвском замке и особенно квартирах городской стражи царили антисанитария, вонь и грязь, а и бани, и церкви были разрушены людьми Делагарди. На городской совет мы решили возложить немедленное приведение казарм в человеческое состояние, одновременно мы им решили дать месяц на восстановление обоих храмов и по крайней мере двух бань, в замке и городе. Кроме того, на них решили возложить обязанность снабжать гарнизон провиантом.
Мы не опасались, что население Нарвы решит покинуть город. Более того, около тысячи наровчан вернулись в город лишь за сегодняшнее утро, причём преобладают среди возвращенцев купцы и ремесленники. Каким-то образом за ночь до них дошла новость, что город никто не грабил и людей не обижал. Тем более, в памяти свежо то время, когда Нарва пережила необыкновенный расцвет, став торговыми воротами России. А кому эти люди нужны в других частях Ливонии?
Конечно, теперь у них появилась конкуренция в лице городов Невского устья, но и объемы торговли, судя по всему, резко возрастут, ведь у России теперь хорошие отношения и с Данией, и со Швецией, плюс гарантированная возможность прохода через Датские проливы.
В любом случае, стрельцам мы строго-настрого запретили грабить и как-либо унижать местных; более того, двум городским сотням будет поручено наведение и поддержание порядка в городе и окрестностях. До прихода нового градоначальника, отец Юрген останется местоблюстителем мэра, совет же мы в ближайшее время разбавим нашими людьми.
И, наконец, я пообещал Хованскому, что в Усть-Нарве и Нарвском замке будет располагаться по полубатарее и по пулемётному отделению. Такое же отделение мы пошлём и в Сыренец. Состоять они будут из новых граждан Николаева и Александрова, а командовать ими будут офицеры-"москвичи". Они же возьмут на себя радиосвязь.
За обедом, я рассказал Никите о наших планах учредить отряды "нового строя" и в Москве, на что тот попросил меня за своего опального шурина, Дмитрия Михайловича Пожарского, попавшего два года назад в опалу.
– Ты поверь, Алексею, добрый он воин, и муж верный. Может, возьмешь его к себе?
Когда я сообразил, что это – тот самый Пожарский, фотография памятника которому напротив Кремля висела у меня дома на стене[7], то я сразу же горячо пообещал это непременно сделать и попросил Хованского написать мне грамоту к князю. После чего мы с ним обнялись, и я занял место в вертолёте, с Виталием Дмитриевым за моей спиной; Эсмеральда, дабы не смущать князя, ещё утром уехала в Усть-Нарву на одном из джипов. Когда мы взмыли ввысь, и я, сделав кружок, помахал Никите, челюсть его отвисла, а лицо приняло абсолютно обалдевшее выражение.
На "Победу" я прилетел в два часа пополудни. Всё ещё шла погрузка продовольствия и кое-каких товаров со складов, и я проинспектировал город. Небольшая крепость, где уже успели поставить 105-миллиметровые пушки; именно они стали основной артиллерией Невского устья. Стрелять они могли на расстояние до двенадцати тысяч метров, а боеприпасов мы взяли с собой более чем достаточно. Единственным минусом у них был вопрос транспортировки – именно это заставило нас ограничиться 75-миллиметровыми орудиями и миномётами для полков, формируемых в Измайлово.
Сама же Усть-Нарва за время шведского владычества превратилась из русского торгового городка в рыболовецкую деревню у крепости, чьей основной задачей стало не пускать иностранные корабли в Нарову. Торгового порта в Хунгербурге больше не было, зато оставались складские помещения, принадлежавшие шведской короне. Именно в них находился запас продовольствие, а также товары с захваченных в Финском заливе иностранных торговых судов, как русских, так и ганзейских. Несколько таких кораблей, равно как и суда шведской береговой охраны, наши ребята захватили у причалов.
А ещё чуть западнее порта, как мне рассказали, были замечательные пляжи. Плавок, понятно, ни у кого не было, и наши ребята купались там в голом виде. Подумав, я спросил, нет ли там обособленного кусочка пляжа, на что мне рассказали про этот небольшой мыс. И мы с Эсмеральдой отправились туда на моторке.
7
Памятник Минину и Пожарскому первоначально находился у Верхних торговых рядов, теперешнего ГУМа, лицом к Кремлю, и был перенесён на его теперешнее место после постройки Мавзолея.