Иоанникий вкупе с Иваном Головиным, старостой Сосницы, споро распределил нас на постой по пять-шесть, а где и по десятку человек на избу. Места хватило всем, а жители были весьма радушны, ведь для них мы были защитниками. Накрывали столы, топили бани, наливали кому пива, а кому квасу – Саша строго-настрого запретил горилку.
Мы же оказались в гостях у старосты, вместе с Ринатом, Сашей, другими нашими офицерами, и Иоанникием. Мне, как князю, даже хотели уступить место на печи, где обычно спали родители Ивана (так звали старосту), но я отказался и попросил место на сеновале вместе с другими. Зато в баню нас с Ринатом, Сашей и другими офицерами отправили первыми.
Мне очень понравилось, как Иоанникий командовал своей сотней, и мы с ребятами решили предложить Морозову перейти в нашу часть. Вскоре к нам присоединился он сам. Я посулил ему должность заместителя командира роты, а в будущем ему светило звание комроты и даже командира батальона. Ведь то, что именовалось Измайловским полком, на данный момент было в лучшем случае батальоном. В планах было превратить каждый взвод в роту, каждую роту в батальон, и эскадрон из полсотни сабель нарастить до ста пятидесяти и разделить на три полусотни. А в будущем офицеров полка ожидала Измайловская академия, после чего им, по плану, доверят формировать и обучать новые боевые единицы. Ведь через два года, когда потеплеет, нам пора будет возвращаться в Росс, и полки нового образца перейдут под командование местных кадров. Конечно, у нас не хватало «оружия будущего», но была надежда наладить выпуск хотя бы винтовок вроде «пенсильванских» второй половины восемнадцатого века, а то и игольчатых девятнадцатого, а также нарезных орудий и примитивных минометов. Для этого нам были нужны грамотные офицеры – и Иоанникий казался мне весьма достойным кандидатом на эту должность.
Он неожиданно ответил, что пока не сможет принять наше предложение – именно ему предстоит сделать Сосницу крепостью и организовать оборону по Сейму и Десне. Но, узнав, что у нас есть ещё и школа, спросил, не может ли он прислать нам своего старшего сына на обучение. Конечно, учебный год уже начался, но мы намеревались произвести дополнительный набор в январе. Тем более, что школа в Измайлово была с полувоенным уклоном, и те, кто закончит ее, при желании будут приняты в один из наших полков. А Иоанникий хотел, чтобы его сын пошел по его стезе. Сам же он пообещал, что, как только он выполнит поставленную воеводой задачу, он подаст ему прошение разрешить ему удалиться в Измайлово, и я написал письмо Татеву с такой же просьбой, а также грамоту для Иоанникия, чтобы его зачислили в полк в офицерском звании – естественно, после курса молодого бойца.
На следующее утро, рано утром, мы вышли из Сосницы через сосновую рощу – вполне вероятно, что именно в честь этих деревьев и был назван город, ставший селом.
5. У того ли города Чернигова
Десна повернула куда-то на юго-запад, а дорога и дальше шла строго на закат. Леса становились все дремучее, селения встречались все реже. Почти все они состояли из добротных пятистенок, с церковью в середине села, но пару раз нам попадались деревни из мазанок, судя по всему, недавно построенных. Встречали нас везде дружелюбно, особенно малороссийские переселенцы, как только они успевали заметить, что мы не поляки. Тем более, многие узнавали нашего проводника – Ваньку, сына Ивана, старосты Сосновки.
Первого ноября, ближе к вечеру, мы вышли к речке, на другой стороне которой за лугами находились убранные поля, а за ними – самое крупное из всех сёл, виденных нами после Сосновки. Увы, практически все дома, и то, что, вероятно, было церковью, представляли из себя груду обгорелых бревен, и запах гари чувствовался даже по эту сторону реки.
– Перекоп се, княже, – сказал Ваня. – А река – то Сновь. Вон там паромщик жил, – он указал на сгоревшую избу по ту сторону.
– Интересно, – сказал я. – А брода нет? Ведь даже лодок, и тех не видать.
– Есть, но он далеко вверх по реке. Верст, наверное, с тридцать.
– А что вон там за дом большой? – спросил я, указывая на нечто вроде ангара по эту сторону реки, находившийся у небольшого заливчика прямо на кромке леса.