Блейк прищурился.
— Я его плоть и кровь. Так же, как и Роуз.
Оливер издал горький смешок.
— В тебе почти не осталось его крови. Ты же его гребаный четырежды правнук! Его кровь уже настолько разбавлена, что я даже не чувствую ее запаха на тебе больше. Но кровь, которая течет в моих венах, кровь, которая сделала меня таким, она все еще сильна. И он это знает. Я его сын…
Блейк вдруг усмехнулся.
— Черт возьми, ты действительно соревнуешься со мной.
Оливер отстранился, ослабляя хватку.
— Это не соревнование, когда совершенно ясно, кто выиграет.
— Я бы не был так уверен в этом, братишка. Возможно, ты вампир. Но не думай, что ты сильнее меня.
Оливер ничего не мог с собой поделать, но ему пришлось немного сбить спесь с Блейка, прежде чем он стал слишком самоуверенным.
— Ты совсем не так говорил, когда я тебя укусил.
Лицо Блейка мгновенно покраснело, как спелый помидор, а грудь раздулась. Да, он все еще мог давить на больные места этого балбеса, когда хотел.
С большей силой, чем он ожидал, Блейк оттолкнул его, освобождаясь. Затем ткнул указательным пальцем в грудь Оливера.
— Клянусь тебе, в один прекрасный день ты за это поплатишься. Твои гребаные клыки никогда больше не приблизятся ко мне, или ты гребаный покойник.
Блейк завел руку за спину, но Оливер перехватил ее и схватил то, что он прятал за поясом.
Осмотрев оскорбительный предмет, он покачал головой, а затем многозначительно помахал колом, который забрал у Блейка.
— И ты все еще не понял, что я быстрее тебя.
Затем он сунул кол в карман пальто и снова обратился к нему:
— Тебе следует с осторожностью выбирать то, что приносишь в этот дом. Если Куин и Роуз когда-нибудь узнают, что ты вооружаешься, они будут в бешенстве.
— У них в доме тоже есть колья! И другое оружие, которое может убить вампиров, — возразил Блейк.
— Да, но это оружие заперто. Как и должно быть.
— Лицемерие!
Оливер пропустил слово мимо ушей, заметив, что оно ничуть его не задело.
— Я предлагаю тебе вернуться к тому, что ты делал, и оставить меня в покое.
— Или что? — с вызовом спросил его сводный брат, вызывающе вздернув подбородок.
«Глупец!»
Если бы только Блейк знал, как он его сейчас провоцирует! Если бы он только знал, как близок к срыву.
— Я очень голоден, — ответил Оливер сквозь стиснутые зубы. — Очень. И если ты и дальше будешь дерзить, я забуду, что обещал Куину, и начну кормиться прямо здесь. А, когда я закончу с тобой, ты даже не вспомнишь.
Блейк попятился, его единственный шаг эхом отозвался в пустом коридоре.
— Ты не посмеешь!
Но, несмотря на эти слова, по его глазам было видно, что он не совсем уверен в своих словах. Сомнения закрались в его разум.
— Поспорим?
Сейчас он готов вонзить свои клыки во что угодно. Глупая попытка Блейка удержать его от выхода наружу зашла слишком далеко. Голод усилился. Когда он поднялся на вершину, Оливер почувствовал, как у него заболели десны. Он не мог остановить задвинуть клыки обратно, и они полностью опустились в мгновение ока.
Из его горла вырвалось рычание.
Ногти превратились когти, кончики пальцев теперь были украшены острыми шипами, которые могли разорвать человеческое горло в мгновение ока.
Блейк отступил еще дальше.
— Черт!
— Беги, — прошептал Оливер. Но это слово предназначалось ему самому, а не Блейку. — Беги!
Наконец его тело отреагировало. Оливер развернулся на каблуках и бросился к двери, ведущей в гараж. Он скорее упал, чем сбежал вниз по лестнице, и добрался до своего темного микроавтобуса как раз в тот момент, когда очередная волна голодной боли пронзила его тело.
«Вот дерьмо!»
Нужно уехать отсюда. Далеко, иначе причинит боль Блейку, а он знал, что не может позволить себе пасть так низко. Несмотря на то, что они с Блейком ссорились при каждом удобном случае, они были семьей. А обидеть Блейка означало бы разочаровать Куина. И несмотря на то, что все думали о его неспособности контролировать свой голод, он не хотел потерять поддержку Куина.
Оливер прыгнул в машину. Когда мотор взвыл, он вылетел из гаража и помчался по улице.
Костяшки его пальцев так крепко вцепились в руль, что побелели. И снова он медлил до последнего. Однажды он не сможет отойти от края пропасти и сделает неизбежное: убьет кого-нибудь.
Глава 2
Урсула услышала решительные шаги, эхом отдававшиеся в коридоре, и поняла, что это значит. Охранник шел за ней. Каждый раз, когда это случалось, она испытывала страх. После трех долгих лет заточения можно было бы подумать, что она привыкла к этому, но с каждым разом отвращение к тому, что они делали с ней, росло.