А вот образчик более подробной, более мотивированной крестьянской „слезницы", поданной на имя самарскаго губернатора. Это уже настоящій вопль голодных, заморенных людей. После обычнаго титула значится: „просят постоянно проживающіе в селе Сорочинском, Бузулукскаго уезда, крестьяне из татар разных губерній (следуют имена и фамиліи)... в числе 74-х человек, всего 340 едоков".
„Мы, нижеподписавшіеся просители, голодающіе ныне окончательно, во всем терпим нужду, голодуем, разуты и раздеты, бедны, насущнаго хлеба налицо не имеем, работы нет, ходим по-міру, нам везде отказывают, жить нам надо, а помирать голодной смертью нежелательно. Пособія нам никто на наше прокормленіе не дает, и многіе из нас начали с голоду хворать: больны, опухли. Средств своих к жизни мы никаких у себя не имеем, теперь одна надежда осталась на Бога и на вас, ваше превосходительство, и если вы не поможете, то хоть сейчас ложись и умирай. И дабы нам всем по милости нашей бедности и безработицы не пропасть и не умереть голодной смертью, мы честь имеем покорнейше просить вас, ваше превосходительство, о выдаче нам хлеба, пособія на наше со своими семьями прокормленіе не оставить, чрез кого следует учинить свое надлежащее распоряженіе, чем нас и избавить от неминуемой голодной смерти, на что и смеем ожидать от вашего превосходительства просимой помощи хлебом или деньгами на хлеб, в том и подписуемся“ (следует перечисленіе имен и фамилій просителей).
От этой слезницы так и веет челобитной, какія подавались „черным народом" в трудные, роковые для него моменты исторической жизни два-три столетія тому назад.
Крестьяне деревни Средней Правой Чесноковки Самарскаго уезда обратились к тому же должностному лицу с такою просьбою: „В виду непринятія обществом запашки, к которой изъявлялось (бы) наше желаніе, мы бедные семейства остались совершенно в безвыходном положеніи и никакой нет надежды пропитать своих семейств. Имущества у нас, как у переселенцев, кроме избы с сенями да лошади с коровой, совершенно никакого нет, да и то необходимость от голода заставляет последнее продать, и некоторые уже и продали и если на вырученныя деньги куплено пропитаніе, то самое ничтожное количество, котораго продолжится не долее одной или двух недель. Во избежаніе таких обстоятельств, мы вынуждены нашлись обратиться и покорнейше просить ваше превосходительство, не дозволите ли найти какой-либо возможности о разрешеніи выдачи нам продовольственной ссуды, хотя на денежную уплату рублевым сбором 1) и не
1) Общественную запашку разрешалось в отдельных случаях вменять особым сбором по одному рублю с каждой души.
будет ли возможности поспешить разрешеніем, чем избавите нас от голодной смерти“.
Иногда голодавшіе крестьяне решались чрез своих уполномоченных посылать на имя губернскаго начальства телеграммы, в которых еще определеннее звучали вопли о помощи,—вопли, полные отчаянія и страха за свое существованіе, за жизнь своих семейств.
Вот копія с телеграммы уполномоченных деревень Новопенделки и Алтаты Новоузенскаго уезда от 30-го октября 1898 года: „В виду неурожая хлебов в обществах деревни Новопенделки и Алтаты страшная нужда в хлебе. Крестьяне за безценок продают и режут последній рабочій скот на пропитаніе своих семейств. Распоряженій на выдачи или отказа в пособіи не поступает. Многіе без куска хлеба, близко заболеваніе, просим ваше превосходительство, благоволите скорейшія выдачи пособія, ходатайствуем приговором". Под телеграммой подпись трех уполномоченных.
А вот копія телеграммы, отправленной 23-го ноября из села Альметьева Бугульминскаго уезда; „По случаю неурожая умираем с голоду“. Скот проели. Ближайшее начальство без обязательства ссуды не разрешает. Семян для посева озимей не дали. Благоволите разрешить выдать продовольственную ссуду. Уполномоченный деревни Верхней-Кармалки Сапунов".
Вообще острая нужда в хлебе сказалась тем скорее и тем резче, что имевшихся кое у кого из крестьян скудных запасов могло достать лишь на самое короткое время. Уже в августе и сентябре месяце недостаток в хлебе вынудил очень многих прибегнуть к суррогатам. В октябре же и ноябре масса народа в уездах, наиболее пострадавших от неурожая, питалась хлебом с громадной примесью различных суррогатов, в роде жолудей, лебеды, отрубей, куколя и т. п.
Во многих местностях подобные суррогаты составляли третью часть муки, из которой приготовлялся хлеб. Но были и такія местности, где хлеб изготовлялся главным образом из жолудей с небольшой лишь примесью ржаной муки, которая клалась для клейкости, так как хлеб, приготовленный из одних жолудей, при печеніи разсыпался как песок.