Голодовка не замедлила, разумеется, подготовить почву для всевозможных болезней. Уже с половины ноября в Самаре начали получаться известія о появленіи болезней то в том, то в другом конце губерніи. Так, 16-го ноября земскій врач 3-го участка Бугурусланскаго уезда сообщал, что в деревне Клиновке Богородской волости „по причине плохого питанія вследствіе недостатка в хлебе” среди крестьянскаго населенія стал сильно распространяться брюшной тиф.
23-го ноября была получена телеграмма от председателя бугульминской земской управы о том, что в селе Большой-Ефановке развиваются эпидемическія болезни и были уже смертельные случаи, вследствіе чего является необходимость командировать в это село санитарный отряд. Спустя три дня, 26-го ноября, тем же председателем бугульминской земской управы было вновь сообщено телеграммой, что различныя болезни сильно распространяются в первом медицинском участке уезда.
Не менее тревожнаго характера сообщенія были получены также из Ставропольскаго уезда (село Юрманка Архангельской волости), из Бузулукскаго
уезда (село Грачевка Ключевской волости), из Николаевскаго уезда (село малая-глушила), из Ново-Уфимскаго уезда (село Красный-Яр), из Бугурусланскаго уезда (село Авдеева) и т. д. Затем получены были известія, что, „кроме тифа, появилась цынга и стала сильно распространяться среди населенія”.
Таким образом возникло серьезное опасеніе, что, благодаря плохому и недостаточному питанію тиф, цынга и другія болезни могут получить весьма широкое распространеніе, вследствіе чего земству в будущем пришлось бы потратить огромныя средства на борьбу с этими эпидеміями. В виду этого губернская земская управа, основываясь на цитированном уже нами циркуляре Министерства Внутренних Дел от 27-го іюля 1898 г., допускавшем „в исключительных случаях" выдачу ссуд на работников, предложила всем уездным управам выдавать продовольственную ссуду и лицам рабочаго возраста в тех случаях, когда, по мненію как уездных управ, так и земских начальников, отказ в ссуде лицам рабочаго возраста может повлечь за собою распространеніе эпидеміи. Вместе с этим губернским земством в виду серьезности положенія возбуждаются новыя ходатайства о назначеніи дополнительных ссуд на продовольствіе населенія.
Что касается общественной и частной благотворительности, то эти виды помощи запоздали еще более, чем земско-правительственная помощь. Особенно же сильно запоздала помощь со стороны нашей офиціальной благотворительности, главными органами которой являются россійское Общество Краснаго Креста и Общество „трудовой помощи”. Такое за-
позданіе со стороны органов офиціальной благотворительности тем более непонятно, что самарское губернское земское собраніе еще в сентябре месяце 1898 года возбудило ходатайство пред правительством об открытіи деятельности Краснаго Креста в уездах в видах оказанія помощи тем слоям населенія, которые не могли разсчитывать на земскую ссуду.
Гораздо более отзывчивой и подвижной оказалась частная общественная благотворительность. Но, к сожаленію, на первых порах она встретила у нас слишком суровый пріем, слишком подозрительное отношеніе к себе, что, разумеется, надолго затормозило ея примененіе и дальнейшее развитіе.
Долгое время никто не знал даже, будет ли вообще допущена частная иниціатива в деле организаціи помощи населенію, пострадавшему от неурожая; будет ли разрешено частным лицам и кружкам собирать пожертвованія в пользу голодающих, устраивать для них столовыя и оказывать другіе виды помощи.
Со стороны местной администраціи долгое время делались всевозможныя усилія с целью скрыть истинные размеры бедствія, переживавшагося народом, страшный неурожай выдавался за легкій недород самыя слова „голод“, „голодающіе“ долгое время систематически вычеркивались из местных газет; последнія лишены были всякой возможности печатать у себя корреспонденціи и сообщенія, которыя они получали из сел и деревень и в которых рисовалось истинное положеніе дела. Но губернской цензуре и этого казалось мало, и она шла еще дальше, строжайше воспрещая местным газетам даже перепечатку из столичных изданій известій об острой нужде населенія, пораженнаго неурожаем.
Те лица из местнаго общества, которыя решались помещать в столичных газетах сообщенія о том, что происходило в местностях, наиболее пострадавших от голодовки, наживали себе крупныя непріятности. На них у нас смотрели как на нарушителей общественнаго спокойствія и видели в них чуть-чуть не бунтовщиков и агитаторов.
При этих условіях в обществе не могло составиться представленія об истинных размерах народнаго бедствія, не могло составиться убежденія о необходимости неотложной помощи, а потому и не могло явиться ни средств, ни людей, готовых работать на пользу голодающих. До села Бритовки, например, частная помощь достигла лишь в половине декабря, при чем коснулась исключительно одних детей. 16-го декабря 1898 года в селе Бритовке местною учительницей земской школы А. И. Снегиревой на средства самарскаго частнаго кружка была открыта первая столовая на 60 человек детей, преимущественно учеников этой школы. Затем, на другой день, 17-го декабря, была открыта столовая на такое же число татарских детей, при чем заведываніе этою столовой было поручено татарину Садык-Берхеичу, служащему чем-то в роде приказчика в местной экономіи графа Орлова-Давыдова.