Выбрать главу

— Ведется следствие. Личности устанавливаются…

— Чушь, — ноздри Джаннера раздувались, а серые глаза заволокло туманом. Он давно уже утратил контроль над собственным даром, позволив силе обжиться в человеческом теле, и потому тело это было напрочь лишено благоразумия. — Вы это знаете… мы это знаем… если бы пропал кто-то из богатых детишек, весь Город стоял бы на ушах. А эти дети? Кому есть дело до них?

— Мне.

Не стоило этого говорить.

Поддаваться.

Но Джаннер умел зацепить. И сейчас, получив свое, осклабился широко, счастливо.

— Вам, — протянул он. — Конечно… вам и вашему брату… удачное стечение обстоятельств, верно? Скоро выборы… самое время напомнить людям о том, сколь многое зависит от правильного… выбора.

Он нарочно говорил медленно, делая паузы между словами, словно позволяя собеседнику осознать сказанное.

— Ваш брат… сенатор… кажется, ратует за расширение социальных программ…

Молчать.

Ни слова, иначе каждое будет обращено против Мэйнфорда.

— Борьба с бедностью… хороший лозунг. Не знаю, как вам, а мне он по вкусу…

Джаннер оглянулся.

И нити его силы потянулись к жертве, Джаннер не собирался отпускать ее. Нет, он не опустится до такой пошлости, как убийство, и критического истощения не допустит. Он лишь будет играть, высасывая ее почти до донышка, а потом отступая, позволяя восстановиться, чтобы при следующей встрече вновь насытиться.

Игра с законом.

Игра на грани.

И когда-нибудь Джаннер забудется и грань переступит. Что ж, Мэйнфорд умеет ждать.

— Этакий образ защитника слабых… угнетенных… таких вот детишек, на регулярные исчезновения которых городские власти не обращали внимания. Почему, к слову? Неужто полиция была так слепа?

Он воздел руки к потолку, театральный жест, нарочитый, в отличие от статей, которые при всей своей дерьмовости получались очень даже искренними.

— Или же дело в ином?

— В чем же? — поинтересовался Мэйнфорд, смиряя ледяную ярость.

— Скажем… полиции было выгодно до определенного момента не замечать… взаимосвязи?

И снова пауза.

Затянувшаяся.

Джаннер сел, сцепив руки на животе. Доволен? Ему и ответ не нужен. Да и что отвечать? Что заявлений было с десяток? Что попадали они на разные участки?

Что дети пропадают всегда?

Уходят сами, тонут, проваливаются под землю. У Нью-Арка сотня жадных ртов, а дети любопытны. Но что ни скажи — не поверят. Правда скучна, а вот жирная кость, брошенная Джаннером, дело иное. И теперь каждый в зале, в силу дара и природного ума, пытался понять, что именно он может вытащить из этой истории помимо сказки о маньяке.

Гаррет взбесится.

И начальник.

И послать бы их всех в Бездну, но…

— К слову, — Джаннеру надоело молчание. — Раз уж мы заговорили о том, что следствие ведется… хотелось бы поинтересоваться иным делом… о стрельбе в баре «Веселая вдова»…

Надо же, а еще недавно Мэйнфорду казалось, что хуже быть не может.

Может.

— Есть ли подвижки?

— Ведется…

— … следствие, — закончил фразу Джаннер. — И конечно, полиция прилагает все усилия, чтобы найти виновных. Мы это уже слышали, мистер Мэйнфорд… лучше скажите, раз уж вам не все равно, стоит ли ждать новой войны?

— А в городе случались войны?

Но Джаннер не счел нужным услышать вопрос, он вообще обладал удивительным свойством слышать лишь то, что ему было выгодно.

— Был убит внук Вельмы Таар… и не просто убит… тело осквернили… и полагаю, вы не настолько наивны, чтобы полагать, что Старая Ведьма это спустит. Она ведь приходила к вам?

— Миз Вельма Таар проходит свидетелем по делу…

— Свидетелем, — протянул Джаннер, — как любезно с ее стороны… к слову, мистер Мэйнфорд, вы в курсе, что Миз Таар недавно приобрела акции «Бельтран Корп»?

— Нет…

— Что-то около тридцати процентов… компания не из крупных, но ей принадлежат склады на Восточных пристанях, а это, если не ошибаюсь, не совсем ее территория…

…Восточные пристани держит Хромой Лью, еще тот ублюдок.

Жесток.

Нагл.

И слишком умен, чтобы оставить следы.

— … с одной стороны, у миз Таар нет повода предъявлять претензии… скажем так, коллегам… не было, до недавнего времени…

— Вам бы в полицию пойти, — не удержался Мэйнфорд. И вновь не был услышан.

— … в нынешней же ситуации… — Джаннер выразительно замолчал, позволяя остальным сделать свои выводы. А выводы напрашивались до отвращения правдоподобные.

…убрать надоедливого мальчишку, который был слишком неосторожен, а потому подставлялся раз за разом. Рано или поздно, но его зацепили бы на серьезном деле, и на сделку он пошел бы, тут и думать нечего, сдал бы любимую бабушку, чтобы срок скостить.

…получить веский повод для войны.

…прямого столкновения Лью не выдержит, а остальные не станут вмешиваться. Убийство родича — веский повод для мести…

…захватить пристани…

Проклятье.

И если так, то, что бы Мэйнфорд действительно ни сделал, войны не избежать.

В такие минуты он искренне ненавидел свою работу.

— К слову, — подал голос Джаннер, наслаждаясь произведенным эффектом, — мистер Мэйнфорд, а вы знаете, кому принадлежат остальные семьдесят процентов «Бельтран Корп»?

— Нет.

И чувствовал, что знание это не сделает его жизнь более радостной.

— Как же! Неужели вы настолько отошли от семейных дел? Если мне не изменяет память, «Бельтран Корп» была основана еще вашим отцом…

…подумалось, что начался-то день в общем-то неплохо…

Глава 8

в правой — четыре стрелы. За спиной его висит не щит, но Дымящееся зеркало, в котором Ицлаколиуке по желанию своему видит мир и каждого человека в этом мире. А еще зеркало плодит ядовитые туманы…

— Он ушел.

— Был низвергнут, как и прочие боги этого мира…

…и если хоть малая толика того, что о них пишут, правда, то факту сему следовало лишь порадоваться.

— Но здравомыслящие люди понимают, что подобная сила не исчезает бесследно. Потому и был оставлен Ацтлан. Потому правительство и говорит о территориальной его независимости. Потому старательно закрывает глаза на все, что происходит за стеной. Так вот, мой дед был отмечен печатью Ицлаколиуке. А моя мать сама взошла на алтарь его, и отец собственной рукой вырезал ей сердце. Я этого не помню, слишком мал был. Мы были малы. Близнецы среди масеуалле появляются редко, а потому полагают их знаком особого расположения богов…

…Тельма не видела.

Не позволят ей увидеть, но вот ощутить… горький дым на губах. Отблески костров, которые пылают на вершинах пирамид. Сами эти пирамиды, уродливые, приземистые, выросшие из напоенной кровью земли. Корни их уходят вглубь проклятого города, на них, могучих, держатся дома и улицы, мощеные желтым камнем.

Корни добираются до стены.

И сворачиваются, не смея коснуться ее…

— … мы росли, зная, что избраны богами… — этот голос пробивался сквозь гул ритуальных барабанов. — Нас кормили мясом…

…и Тельма не стала уточнять, чье именно это было мясо.

— … нам было семь, когда отец решил, что настал его черед уйти Дорогой Птиц. В тот год случилась засуха, и колодцы Атцлана опустели. Он наполнил их собственной кровью… так нам сказали… и весь город плясал и пел, восхваляя силу его духа и величие жертвы…

…и вновь огни, и вновь барабаны. Душный смерти аромат и сладкий — благовоний. С вершины пирамиды город глядится крошечным.

Он далек.

Манит.

Но там, внизу, живут те, кому выпало от рождения кровью своей питать Низвергнутых Богов, дабы ослабевшие крылья их хранили благословенный некогда Атцлан.

— … нам поднесли золотую чашу, до краев наполненную кровью его. И я прекрасно помню ее вкус. Не бойся, девочка, я уже давно не пил человеческой крови…