Белые простыни закрывали угол комнаты. Снаружи дождь барабанил по листьям кокоямса. По простыне двигались мерцающие образы. По всей комнате раздавались непонятные шумы, тараканы перелетали с места на место, за окном птицы беспомощно хлопали сломанными крыльями. Что-то где-то постукивало в такт пульсу дождя. Кто-то выдыхал и вдыхал в тишине воздух, пахнущий красным деревом. Я подавил желание заглянуть за простыню.
Таинственный запах дождя, смешивающегося с землей и растениями, проникал в комнату через щели в окне. Дождь изменил все до неузнаваемости. Его настойчивость и постоянство преобразили мое зрение, мой взгляд на мир. Через какое-то время мне показалось, что за занавеской скрывается базар чудес, потайной континент запретного. Я поднялся и попытался отодвинуть край простыни. Она оказалась тяжелая и сразу же дохнула на меня облаком пыли. По комнате задвигались тени. На стене силуэт гигантского подсолнуха изменил очертания и стал напоминать быка. Загудели москиты. Паук полз по своей невидимой паутине. Я решил пробраться под этот экран. Казалось, что я двигаюсь в непроходимом лиственном мире белизны. Пыль забиралась мне в ноздри. Тараканы разбегались при моем приближении. Только что родившиеся крысята врассыпную бежали от меня. Муравьи ползли по моим рукам, в то время как я пробирался в лабиринт чьей-то тайной жизни.
Оказавшись на той стороне, я увидел пол, покрашенный в каолиновый цвет. Эта белизна словно прилипла ко мне и вошла в сознание. Глиняный котел стоял рядом со стеной. В котле были пригоршни каури, дольки орехов кола, лук с зелеными побегами, перья желтой птицы, древние монеты, бритва и зубы ягуара. Три бутылки стояли рядом с котлом. В одной было налито огогоро, в другой мариновались корни в желтой жидкости, в третьей в коричневой воде находились маленькие существа с красными глазками. Рядом с третьей бутылкой лежала перевернутая черепаха, ее пузо было покрашено красным, а лапы дергались. Черепаха издавала звуки. Я перевернул ее. Она стала уползать. Я схватил ее, удивился ее тяжести и снова положил на спину. Черепаха затихла. И затем я почувствовал близкое присутствие чего-то безмерно женского и понял, что кто-то наблюдает за мной из влажной темноты этого помещения.
Я почувствовал на себе напряженный взгляд Древней Матери, которая превратилась в дерево. Она знала, кто я такой. Ее испытывающий взор был безжалостен. Она уже наперед знала мою судьбу. Она сидела в паутинной нише — величественная статуя из красного дерева, распространяющая вокруг себя ауру плодовитости. Ее большие груди источали бесстыдную женскую силу. Одеяние цвета шафрана было наброшено на ее беременный живот. Из-за темных очков, казалось, она оценивает все вокруг с непоколебимой безмятежностью. Женщина распространяла вокруг себя противоречивые мечты. Я был очарован ее полубожественной маской.
Я мог слышать, как бьется ее сердце. Оно звучало, как медленные часы. Рядом с ее сиденьем стояло транзисторный приемник. На стене перед ней висело голубое зеркало. Прямо над головой, на маленькой полке, стояли часы, которые уже перестали работать. На гвозде, перед головой, висели железный гонг и колокольчик. Возле ног стояла пара красных туфель. Богиня впитала в себя ароматы молитв, крови животных, каолина, неукротимых надежд незнакомцев и ярко-желтое бесстрашие. Белые бусы покоились на ее коленях. Часы внезапно пробили, и я поднялся. Она напряженно смотрела на меня. За ее взором, ее силой и безмятежностью стояла бесконечность.
Часы остановились. За Древней Матерью я увидел желтую птицу. Она была связанной, ее перья шевелились, а глаза сверкали. Я ощутил паутину на своем лице. Муха загудела надо мной. Затем облетела вокруг и села на нос беременной богине. Часы пробили очередной раз, спугнув муху. Черепаха засучила лапами. Птица забилась. Я посмотрелся в голубое зеркало и себя не увидел. Мне стало страшно. В этот момент Древняя Матерь заговорила со мной.
Она говорила со мной через все эти вещи — через протестующие звуки перевернутой черепахи, биение птицы в неволе, жалобы мухи. Часы начали тикать. Ящерица вползла мне на ногу, и я вскочил с места. Очнувшись, я понял, что прижат к стене, мое сердце неистово забилось. Затем я почувствовал, что в углу все ожило. Горшок двинулся в мою сторону. Зеркало ударилось о стену, ничего не отразив. Я чувствовал, как ходят стены, растворяясь от моего касания. Вещи крались в воздухе. На стене я увидел улитку. Я подался назад и у котла чуть не раздавил черепаху, наступив ей на лапу. Я заметил, что на белой простыне повсюду сидят улитки. Они были большие, в самый раз для еды. Я споткнулся о ведро. Затем увидел, что улитки ползают вокруг Древней Матери, по поверхности зеркала, по краям ведра. Я не знал, куда от них скрыться. Моя голова расширилась во все стороны от воздействия богини, которая разговаривала со мной через улиток и вещи в комнате.
Как мне было выбраться из сумятицы этих воображаемых вещей, каждая из которых была для меня препятствием? Как мне было уйти от чар головы змеи и ее сброшенной кожи на газете? Мне мешали камни, черные от асфальта новых дорог, и из бутылки с прозрачной жидкостью на меня показывал одинокий палец. Деревянная богиня говорила со мной через вещи, но более всего она говорила глазами. Я не понимал смысла ее речи. Без каких-либо мыслей, как бродяга в своих мечтах, я взобрался по телу богини и снял с нее очки. В ее глазницах глубоко сидели глаза из красных камней, драгоценных камней цвета крови. У меня перехватило дыхание. Глаза глядели на меня так пристально, что я тут же поспешил надеть очки обратно. По мне стекал пот. Я вдруг почувствовал, что совсем обессилел. И затем, к моему ужасу, богиня стала двигаться — словно она хотела заполучить меня к себе в живот. Я соскочил с ее большого тела и с криками стал пробивать себе дорогу сквозь нагромождение тканей.
Я сел на кровать. Мое путешествие в тайный мир изменило вещи, которые я видел в комнате. То, о чем я раньше думал, что это просто свалка одежды, стало разнообразием париков, шалей, нижнего белья, раскрашенных головных повязок, материалов из батика. Альманахи тайных обществ висели на стенах.
Улитки ползли по стенам, оставляя за собой мокрые следы. В шкафу были мужская одежда, черная трость для прогулок и пять зонтиков. Над шкафом висела табличка с напечатанными готическим шрифтом буквами: ВРЕМЯ БОГА САМОЕ ЛУЧШЕЕ. Еще выше на стене было повешено изображение распятого Христа и под ним другая надпись: ЗЛО, ТВОРИМОЕ МУЖЧИНАМИ. На стенах были также фотографии Мадам Кото с мужчиной. У него были живое лицо и печальные глаза, а на одной руке всего три пальца. Это была старая фотография, выцветшая от солнца и времени. Я не знал, как выбраться из лабиринта этих вещей. Я пошел к кровати, лег под зеленую сетку и заснул в лихорадочных мечтах этой комнаты.
Глава 7
Когда я проснулся, я чувствовал себя так, словно всю мою память стерли. Комната изменилась. Жирные тени крались по стенам. Будущее, еще не видимое, заполняло пространство. В воздухе ощущались силы, еще только набиравшие мощь. В глазах у меня зарябило от очертаний захваченных пленников, яичных белков в пробирках, из которых должны были вылупиться монстры, джиннов в темных бутылках, гомункулусов в гнездах летучих мышей. Везде были несформировавшиеся существа. В этом лесу теней скрывались пойманные призраки, против своей воли заключенные в чудовищные формы. Дождь прекратился, и только ветер продолжал греметь цинковой крышей. Я вышел из комнаты на цыпочках и закрыл за собой дверь. Я почувствовал себя другим. Я ощутил себя так, словно ветер будущего продул меня насквозь.
Проход был пуст. На заднем дворе кто-то пытался разжечь огонь из промокших дров. Запах был тяжелый. На землю опускался вечер. Небо было серое. На дворе полным полно луж.