Мама смотрит на свои руки, сложенные на коленях и делает длинный, глубокий вдох, как будто испытывает мою настойчивость.
— Может быть, ты согласишься на амбулаторное лечение? — спрашивает она меня.
Доктор Деметер неодобрительно хмурится. Глубокие морщинки пролегают от крыльев носа к подбородку, и он качает головой.
— Вы же сказали, что ей нужно контролируемое окружение, правильно? — спрашивает она у него.
— Ну… Да, но...
— А что если я смогу обеспечить это дома, но она будет приходить люда ежедневно для лечения? — предлагает мама.
Я понимаю, что это лучший выход из положения, который я могу получить, поэтому прежде, чем она успеет передумать, или позволит ему переубедить себя, я говорю. — Ладно, на это я согласна.
Мама смотрит прямо в глаза доктору Деметер. — Мне кажется, что для всех нас это самый приемлемый вариант. Если я смогу непосредственно наблюдать за результатами ваших методов, возможно, я бы смогла найти для них место в будущих разработках Единого Мира.
При этом доктор Деметер оживляется. — Я думаю, уважая вашу позицию, в этот раз мы можем сделать исключение.
— Отлично, — говорит мама, одёргивая свой жакет.
— Но, — добавляет доктор Деметер, — при условии, что, если через две недели не будет никаких улучшений, мы перейдём на стационарное лечение.
— Это разумно, — натянуто улыбается мама. — Тогда мы можем начать с понедельника. — Она встаёт и протягивает руку.
Доктор Деметер неуклюже выбирается из кресла и протягивает свою. — Но, доктор Нгуен, — говорит он, когда они пожимают друг другу руки, — Я должен предупредить вас, что это состояние может измениться, или быстро прогрессировать. Вам нужно вести тщательное наблюдение. Если вы заметите хоть что-нибудь, выходящее за пределы нормы, — скажем, личностные изменения, смену настроения, странное поведение, — вы должны немедленно сообщить мне.
— Разумеется, — говорит мама, отнимая свою руку. — Увидимся в понедельник.
* * *
Всю дорогу домой из офиса доктора Деметер мама бубнит о том, скольким она пожертвовала, чтобы добиться для меня амбулаторного лечения. Насколько это повредило её имиджу. Что мне следовало бы относится к этому серьёзнее. Когда её Разумобиль въезжает на подъездную дорожку, я больше не выдерживаю и пулей мчусь от машины к дому, но она наступает мне на пятки и кричит: — Тебе бы следовало быть благодарной.
Папа и бабушка Эппл поднимают на нас испуганные взгляды со своих мест на диване.
Я поворачиваюсь к маме и сжимаю зубы. — А тебе следовало бы хотеть самой заботиться обо мне, а не спихнуть меня подальше.
— Разумеется, я хочу заботиться о тебе...
— Обманывай кого-нибудь другого! — кричу я.
Папа переводит взгляд с мамы на меня и обратно на маму. — Я что-нибудь пропустил?
— Доктор Деметер...— начинает объяснять мама.
— Она пыталась запереть меня в его лаборатории на месяц! — говорю я. Бабушка выглядит испуганной.
Мама выбрасывает вперед руки: — Прекрати играть на публику!
— Из нас двоих на публику играешь именно ты. Ведешь себя, как будто ты терпишь лишения из-за того, что делаешь меня своей лабораторной игрушкой. Я не набор хромосом в чашке Петри в твоей лаборатории!
— Я практически предложила сделать этого человека своим протеже, чтобы он согласился лечить тебя амбулаторно! — кричит мама. — Ты хоть представляешь себе, чего стоит моя помощь для кого-то вроде него?
В ответ я трясу головой, пытаясь сдержать слёзы разочарования. — Хотелось бы надеяться, — тихо говорю я, — Что ты была абсолютно уверена в результатах его работы, чтобы согласиться отправить меня туда.
Мама выглядит потрясённой. Затем она начинает заикаться. — Талия, это не...ты неправильно все поняла... Я же…
Но я не слышу её, потому что с шумом убегаю в свою комнату кипя от злости
* * *
Следующий час я лежу на своей кровати с тянущим чувством пустоты в животе и ищу информацию о других людях, которые испытывают те же ощущения, что и я. Астрид ничего не находит. Точно так же, как с Бэзилом и Аналогами всё выглядит так, будто их не существует. Иногда мне кажется, что я выдумала всю историю. Скорее всего, они существуют тайно, я надеюсь, но так как мне не удалось взломать операционную систему своего нового Гизмо, я не могу искать дальше, не выдав себя. Я никогда не видела ничего о них в чатах Динозавров. Я знаю, они должны быть где-нибудь, хотя бы потому что доктор Деметер основал целый реабилитационный центр, направленный на лечение таких уродцев, как я. Единственный вывод, который я могу сделать, это то, что всех их заперли или напичкали лекарствами — судьба, которой я всеми силами собираюсь избежать.
Когда я в следующий раз посмотрела на часы, было уже около пяти, и впервые за сегодня жизнь не кажется мне такой уж плохой. Про себя я снова повторяю информацию: «Аналоги, пятница, шесть вечера, 1601 Южный Холстед»
Меньше чем через час я снова увижу Бэзила! От этой мысли у меня поднимается настроение и мой живот сводит от предвкушения.
— Отлично, ты вернулась! — произносит бабушка, когда я захожу в гостиную, где она сидит перед главным экраном вместе с моими родителями. — Я думала, что мы все вместе могли бы поиграть в Скраббл.
— У меня есть планы! — говорю я, и тут же у меня портится настроение.
— Но...но...но...— бормочет бабушка.
— Сегодня семейный вечер, — говорит папа, заканчивая её предложение. — Мы наконец-то собрались все вместе. Это было в расписании.
— У меня осталась старая доска моих родителей с настоящими фишками, — говорит бабушка.
— Прости, — я наклоняюсь, чтобы обнять её. — В этот раз вам придётся обойтись без меня.
— Куда ты собралась? — спрашивает мама.
— Просто погулять, — отвечаю я.
— Почему-то мне так не кажется, — говорит мама, но никто не обращает на неё внимания.
— Ты встречаешься с друзьями? — спрашивает бабушка, выдавив из себя улыбку.
Я киваю, хотя знаю, что это не совсем точное определение Бэзила.
— Ну, тогда ладно, — говорит бабушка, и в этот раз её улыбка искренняя и естественная.
— Нет, — говорит мама. — Так не хорошо. Доктор Деметер сказал...
— До утра понедельника я не являюсь его пациенткой, — напоминаю я ей.
Она начинает спорить со мной, но папа пихает её в бедро и произносит, — Всё хорошо, солнышко. Ты можешь идти.
— Макс! — кричит мама. — Ты полностью подрываешь мой авторитет.
— Мне кажется, что вам обеим нужно отдохнуть друг от друга, — спокойно говорит папа, затем поворачивается ко мне. — Не задерживайся слишком поздно.
— Не буду, — говорю я, затем меня одолевают сомнения. Часть меня чувствует, что я должна сказать им, что я собираюсь сделать. Я уверена, что они думают, что я пойду в АР с Язей. Но я знаю, мама никогда не позволит мне уйти, если узнает, куда я направляюсь. Я решаю скрыть некоторые детали и убраться прежде, чем она убедит папу передумать. — Увидимся позже, — говорю я и направляюсь в сторону прихожей.
— Иногда она просто невыносима, а вы двое потакаете ей, — обиженно говорит мама.
— Да ладно тебе, Лили, — говорит бабушка Эппл в редкий момент противостояния моей маме. Я замираю в прихожей, чтобы послушать. — Ей семнадцать. Она должна быть невыносимой. И она определённо не должна хотеть торчать с нами. Это же хорошо, что она хочет видеться с друзьями.
— Хм, — говорит мама. — Моим следующим проектом будет изменение синтамиловой формулы подростков таким образом, чтобы они перестали быть занозой в заднице.
Услышав это, я с легкой душой выхожу за дверь.
* * *
В своём Разумобиле я называю Астрид адрес, который Бэзил заставил меня запомнить. Если бы не тот факт, что я понятия не имею, куда я еду или как долго я буду туда добираться, я бы оставила свой дурацкий Гизмо дома. Единственное, чего я смогла добиться, так это полностью заблокировать сетевой сигнал, так что, по крайней мере, я смогу заставить Астрид перестать постоянно болтать. Проблема в том, что если я захочу использовать какую-либо из её функций, например GPS, мне снова нужно будет включить сигнал, из-за чего можно будет проследить всё, что я делаю.