Я жду, но ничего не происходит. Ана просто стоит на платформе и осматривает людей, которые стоят и смотрят на неё. Она медленно поворачивает голову справа налево, как будто сканируя комнату в замедленном режиме. Как и все остальные присутствующие, я не могу отвести от неё взгляд. Я даже не могу понять, почему. Я боюсь упустить что-нибудь важное? Например, что она внезапно исчезнет или воспламенится? Или это просто от непривычки находиться среди людей, которые молча и по-настоящему рассматривают друг друга? Между нами нет никаких экранов. Никаких отвлекающих нас приборов.
Через несколько минут она снова смотрит прямо перед собой, а её руки, словно без малейших усилий с её стороны, плывут по воздуху. Люди начинают шевелиться. Некоторые стонут или тихонько хныкают. Некоторые наклонили голову и закрыли глаза, пока по их щекам стекают слёзы. Бэзил стоит в точности, как и до этого, пока руки Аны не начинают опускаться. Я ощущаю укол разочарования, как будто не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Когда её глаза полуприкрыты, а руки свободно опускаются, она делает глубокий вдох. Люди вокруг меня повторяют это движение. Затем, как по невидимому знаку, все одновременно выдыхают, как будто кто-то разрушил заклятие, нависшее над комнатой.
По толпе проносится лёгкое бормотание когда люди различными способами стараются прикоснутся друг к другу. Они обнимаются, пожимают руки, похлопывают друг друга по плечу.
— Невероятно, — говорит кто-то рядом со мной.
— Столько любви и света, — отвечает женщина.
— Моё сердце снова переполнено.
Я подпрыгиваю, когда мужчина кладёт руку мне на плечо. — Намасте12, — говорит он
— Да, да, конечно...— бормочу я, выскальзывая из-под его руки и ощущая неудобство от его прикосновения. — И вам того же.
— Ну и что ты думаешь? — тихо спрашивает меня Бэзил.
— Честно говоря, — отвечаю я, — я даже не знаю, что я думать.
Он наклоняется ближе и произносит уголком рта. — Немного странно, не так ли?
У меня вырывается удивленный смешок. — Не то слово.
— Но и одновременно это сильно, — добавляет он и тянется к моей руке. Когда он переплетает свои пальцы с моими, сквозь мои пальцы проходит заряд молнии, как протоны в лучах света. Это прикосновение я с радостью принимаю. Затем он кивает в сторону сцены. — Шоу ещё не закончено.
Мы садимся на наши стулья, держась за руки, Ана спускается с платформы, которую откатывают мужчина и женщина, стоявшие на страже у входа. Ана гордо оглядывает своих последователей и произносит: — Добро пожаловать, Аналоги, прекрасные представители человечества. — У неё сильный голос, но он кажется усталым, как будто все эти взгляды, направленные на неё, отнимают какую-то её часть. — Мы снова собрались здесь, — говорит она, слегка пожимая плечами, как будто она не удивлена этим обстоятельством. — Не связанные, раскованные, свободные.
Аудитория в восхищении начинает кричать.
— Мы здесь!
— Они не смогут разделить нас!
— Мы связаны воедино нашей энергией, — Ана прижимает руки к груди. — Навечно объединены величайшим изобретением. — Когда она замолкла, я едва не застонала.
Вот оно, началось, думаю я, чувствую себя одураченной, услышав слово "изобретение". Теперь всё обретает смысл. Это что, какая-то тщательно выверенная постановка, способ заставить нас что-нибудь купить? Я слышала о таких штуках. У неё определённо есть свой ЛРК. Я должна была догадаться.
Ещё мгновение Ана хранит молчание, затем выступает вперёд. — Дамы и господа, — произносит она, — Я представляю вам, — она широко раскрывает руки — человечество!
Толпа начинает безумствовать. Люди свистят, хлопают и кричат.
— Что это? — спрашиваю я Бэзила сквозь шум толпы. — О чём она говорит?
Он сжимает мою руку. — О нас.
— Ты и я? — я показываю на меня с ним.
— Нет. — Он обводит рукой комнаты. — Все мы. Вместе.
Ана, кажется, вобрала в себя энергию толпы, начинает расхаживать и останавливается возле маленькой девочки. — Иди сюда, моя дорогая, — говорит она, протягивая ребёнку руку. — Девочка встаёт и следует за Аной к сцене. Ана опускается перед ней на колени. Я вытягиваю шею, чтобы лучше видеть. — Как тебя зовут, золотко, — спрашивает Ана.
— Мейджорам13, — отвечает девочка.
— А что у тебя в руках? — Ана берет лист из рук девочки.
— Рисунок, который я нарисовала, — отвечает девочка.
Ана встает и поднимает рисунок над головой. Это изображение животных на том, что кажется настоящей бумагой. — Он прекрасен, — говорит Ана, поглаживая девочку по волосам. — Могу я позаимствовать его на время?
Мейджорам кивает с широко открытыми глазами, затем бежит обратно в объятия отца. Ана несколько секунд изучает рисунок, затем, принимая глубоко встревоженный вид, спрашивает, — Куда исчезла вся красота? — её лицо мрачнеет. — Когда-то это называлось яблоком, — указывает она на круглое красное пятно с зелёными листьями.
Бэзил пихает меня в бок и ухмыляется.
— Я знаменита, — шепчу я.
— А это был кукурузный початок, — продолжает Ана, указывая на другие части рисунка. — А вот это — подсолнух. Это выглядит как цыплёнок, — говорит она, показывая пальцем на красно-белую птицу, которую нарисовал ребёнок. — Это называли рыбой, — она прикасается к созданию с вытянутыми губами. — Спорю, что некоторые из наших старожилов помнят всё это. Когда-то давно рыбы плавали в море. Так же как и люди. Точнее в океане. — Она подходит к пожилому человеку и говорит, — Держу пари, что ты ходил на пляж, когда был маленьким, ведь так, Спинич14? — он счастливо кивает.
— Так куда всё это делось? — Ана продолжает прохаживаться, набирая скорость и размахивая перед собой листком бумаги.
— Расскажи нам! — выкрикивает кто-то.
— Вся эта красота? Исчезла! Стёрта с лица Земли. Но это не было результатом падения метеорита.
— Нет, нет!
— Не было деянием Бога.
— Не Бог!
При слове "бог" я вздрагиваю и задумываюсь, может ли всё это стать ещё страннее. Может быть, я случайно попала в группу религиозных фанатиков, которые всё ещё продолжают держаться за остатки своей веры?
— Куда исчезло всё это? — снова спрашивает она. Даже самые маленькие знают историю. Она что, из скептиков? Одна из тех закоренелых скептиков, которые не верят в то, что наши несведущие, эгоистичные предки нанесли непоправимый урон климату, а затем они же боролись за оставшиеся ресурсы, что привело к истреблению части населения? Она что, собирается стоять здесь и рассказывать нам, что практически полное глобальное разрушение было коварным планом Единого Мира ради получения доминирования на рынке? Я не самый большой поклонник Единого мира, но даже я не настолько цинична.
— Рыбы, птицы, четвероногие мохнатые животные были истреблены в нашей окружающей среде, а с чем же мы остались? Голограммы? — Её смех горький и неприятный. — Разве это полноценная замена? Но дело не только в фауне. Флора тоже исчезла. Самовоспроизводящийся, роскошный зелёный пейзаж, который делал Землю самой удивительной планетой в солнечной системе. Животные и растения на Земле жили, как единое целое. Это было симбиотическое существование. — Она сцепляет пальцы вместе. — Давай. И бери взамен. — Она раскачивается. — Наш углекислый газ взамен на их кислород. Наш кислород вместо их углекислого газа. Мы питали друг друга каждым вдохом и выдохом. — Она останавливается, закрывает глаза и глубоко дышит.
— И мы чувствовали. В глубине нашего тела. Голод. — Она прижимает руки к животу. — И желание. — Она передвигает руку чуть ниже пупка, я вздрагиваю. — И в наших сердцах. — Теперь она прижимает обе руки к груди… — потому что сердце, мои дорогие, это не просто мускул. Мы понимали это, когда были единым целым с Землей. Когда наша энергия была взаимосвязана. Мы умели сочувствовать. Мы умели любить. У нас была злость и ревность. И, что ещё важнее, мы наслаждались непредсказуемостью всех проявлений. Мы могли переживать весь спектр эмоций, которые не были предусмотрены каким-нибудь химическим коктейлем, который создали учёные в лабораториях, и сказали что это ради нашего же блага.