Частицы жидкости. Могло оказаться, что ткани легких повреждены кислотой.
В худшем случае.
Ее отчаянные вопросы и объяснения врачей – деловитые, но бессодержательные.
Злость и разочарование порождали один и тот же вопрос: почему, черт вас дери, вы ничего не знаете?
Врачи могли рассказать об ЭКГ-контроле, кислороде и трубках капельницы, объяснить, каким образом вставленный в пищевод зонд помогает контролировать температуру тела и как аппарат искусственного кровообращения восстанавливает общую температуру.
Они могли рассказать о критическом охлаждении, о том, какие последствия для человека может иметь долгое пребывание ночью в холодной воде, под дождем и сильным ветром.
Могли сообщить, что алкоголь расширяет кровеносные сосуды, отчего температура тела катастрофически падает, что при понижении уровня сахара в крови возрастает риск поражений мозга.
Могли рассказать, могли объяснить.
Говорили, что, с их точки зрения, опасность вроде бы миновала, сообщали, что содержание газов в крови и рентгеновский снимок легких на первый взгляд выглядят ободряюще.
Что это означает?
Газы в крови? На первый взгляд? Что, с их точки зрения, опасность, кажется, миновала?
Они думают. Но наверняка ничего не знают.
Если Юхан в состоянии слышать, то он слышал все, что говорилось в этой палате. Она, Жанетт, не может солгать ему. Она положила руку на щеку сына. Никакой лжи.
В палату вошел Хуртиг, и поток мыслей Жанетт прервался.
– Как он?
– Он жив, и он поправится. Все спокойно, Йенс. Поезжай домой.
Бандхаген
Молния ударяет в землю сто раз в секунду, что составляет около восьми миллионов раз в день. Самая сильная в этом году гроза обрушилась на Стокгольм, и в двадцать две минуты одиннадцатого молния ударила в два места одновременно. В Бандхагене на юге, а также неподалеку от Каролинской больницы в Сольне.
Сержант уголовной полиции Йенс Хуртиг стоял на больничной парковке, собираясь ехать домой, когда телефон снова зазвонил. Прежде чем ответить, Йенс открыл дверцу машины и забрался на водительское сиденье. Звонок был от начальника полицейского управления Денниса Биллинга. Тот явно хотел знать, что случилось.
Йенс сунул наушник в ухо и произнес в трубку:
– Хуртиг.
– Я слышал, вы нашли мальчика Жанетт. Как он? – Шеф явно беспокоился.
– Ему дали снотворное, Жанетт там с ним. – Хуртиг сунул ключ в зажигание и завел машину. – Слава богу, угрозы для жизни как будто нет.
– Отлично, отлично. Тогда, надо надеяться, она вернется через несколько дней. – Шеф пожевал губами. – А как насчет тебя?
– В смысле?
– Устал или сможешь съездить в Бандхаген насчет одного дела?
– Вы о чем?
– Я хочу сказать… сейчас, когда Чильберг не на работе, у тебя появился шанс проявить себя. Написать отчет, произвести хорошее впечатление, если ты понимаешь, о чем я.
– Отлично понимаю. – Йенс повернул на Норра-Ленкен. – Что за дело?
– Нашли мертвую женщину, возможно изнасилованную.
– Хорошо. Еду прямо сейчас.
– Вот такие темпы мне нравятся. Ты отличный мужик, Йенс. Увидимся завтра.
– Конечно.
– И вот еще что… – Биллинг сглотнул. – Передай Жанетт – я не против, если она какое-то время посидит дома, с сыном. Честно говоря, я считаю, что ей бы надо получше заботиться о своей семье. Я слыхал, Оке от нее ушел.
– В смысле? – Хуртигу начинали надоедать намеки шефа. – Хотите, чтобы я сказал ей – оставайся дома, потому что шеф считает, что женщинам нечего делать на службе, а надо им сидеть дома и хлопотать вокруг мужа и детей?
– Черт, Йенс, ну перестань. Я думал, мы поняли друг друга и…
– То, что мы мужчины, – перебил Хуртиг, – не означает, что у нас одинаковые взгляды на жизнь.
– Ну конечно нет. – Шеф вздохнул. – Я подумал, может быть…
– Не знаю, не знаю. До скорого. – Хуртиг нажал «отбой», не дожидаясь, пока Биллинг сморозит еще какую-нибудь ерунду или отпустит очередную дурацкую шутку.
Возле съезда на Сольну он окинул взглядом «Пампас Марину»[3] и ряды парусных лодок.
Лодка, подумал он. Куплю себе лодку.
На школьную спортплощадку Бандхагена обрушился дождь. Сержант уголовной полиции Йенс Хуртиг натянул капюшон и захлопнул дверцу машины. Огляделся, узнал местность.
Несколько раз он бывал здесь в качестве зрителя, когда Жанетт Чильберг играла в составе полицейской сборной. Он вспомнил свое удивление тому, что она так здорово играет – лучше многих игроков-мужчин, а в роли атакующего полузащитника и вовсе изобретательнее их всех. Пробивала открывающиеся подачи, видела пространство как никто.