Хорошо помнил Дмитрий тяжелый, голодный тысяча восемьсот девяносто первый год. Тогда еще зеленый юнец, он проезжал с батюшкой по семейным владениям.
Безразличное отношение к делам на всех уровнях привело к беде. Земля обрабатывалась по старинке, да без должного надзора со стороны хозяина. Были и тогда в империи губернии, получившие хорошие урожаи, однако умного распределения зерна так и не происходило. Оставшиеся без средств, люди побирались. Выпрашивая у середняков или зажиточных крестьян, обескровленные некоторые из них падали прямо на дорогах. Не в силах более подняться, устремляли недвижимые очи к небу.
— Дмитрий Харитонович. Смилуйтесь помочь. — Почтительно обращались дворовые и остальные селяне, не допускаемые в усадебный дом дальше порога. Получив заем, кое-как сводили концы с концами. Соседи же состоятельные землевладельцы не жаловали его, обзывая за глаза чудаком. Крутой норов и резкие высказывания оттолкнули их от него еще в пору юности.
Так и жили Кулаковы, особняком, не считаясь со слухами и домыслами остальных.
Ууу. Захныкал Андрей на коленях у матери. Приоткрыв веки, он увидел лишь мрак угольного цвета. За пределами кабины слышалось отчаянное ржание лошадей. Перепуганные скакуны рвали упряжь, выбиваясь из последних сил. В рокоте шумной возни, было четко слышно мерное, твердое рычание.
— Сделайте что-нибудь! Прошу?! — Шептали сухие губы Марии, взывая к ямщику. Отброшенный в противоположную сторону, он не издал ни звука.
Над головой послышалось шарканье. Увесистые, когтистые лапы стремительно перебирали по внешней обшивке.
Внутри все сжалось, кровь отступила от лица. Легкий сквозняк из разбитого смотрового окошка тянул по головам. Большая, мохнатая пасть, оскалившись, воткнулась внутрь кареты, застряв до шеи. Дрожащая рука мамы в этот миг плотно закрыла рот Андрея. Молодой волк, раззадоренный погоней, принюхивался. В стае из пятнадцати зверей, он редко наедался до сыта. Запах горячего пота внизу под лапами сладко кружил серую голову. Зверь медлил с нападением, поскуливая и кружа у кромки окошка.
Точно молнии в шторм, мысли Марии лихорадочно метались от одной к другой.
— Кинжал! — Вспомнила женщина. Рыская в темноте, она нащупала тело ямщика. Уже охладевшие руки его стали коченеть, мешая вытащить оружие.
— Вот! Помоги вытащить сынок?! — Вскрикнула Мария. Клинок оказался под одутловатым, тучным животом. Извиваясь, хищник пытался протолкнуть оставшуюся часть тела. Андрей забился в угол. Обхватив голову ладонями, мальчик не двигался.
Размахнувшись Мария, направила лезвие в сторону зверя. Скользнув по шерсти, острие вонзилось в бархатную обшивку. Приблизившись, женщина стала бить изо всех сил. Массивные клыки замкнулись на левой руке. Зажмурив глаза от жуткой боли, Мария не останавливалась. Челюсть ослабнув, разжалась. Хватая воздух горлом, пробитым почти насквозь, животное вскоре затихло. Горячие, липкие линии струились из тела, оставшегося висеть в окошке волка.
— Зайчик. — Мария притянула к себе съёженного малыша, испачкав его одежду кровью.
— Я с тобой Андрюша!
За тонкими деревянными перегородками были слышны слабые звуки возни и угасающие всхлипывания лошади. Рычание. Глухие, утробные хрипы проникали в самое сердце, покрывая кожу мелкой, ледяной рябью. Дышать стало тяжелее.
— Мама, волки съедят нас?
— Нет. Они скоро уйдут.
Ноги отказывались слушаться. Опираясь на целую руку, женщина переползла на тряпье, вывалившееся из дорожных сумок. Голова закружилась.
Мускулы переливались под коричневой, лоснящейся кожей. Первозданная сила наполняла жилы стремительного скакуна.
— Как только взрослые управляют ими?! — Удивлялся Андрей, едва удерживаясь в седле. Отец шагал, впереди придерживая под уздцы. Мальчик побаивался верховой езды. В то утро они поднялись с рассветом. Папа разбудил и ушел в конюшню заканчивать подготовку, оставив за собой запах свежего сена. После часа езды, они вернулись домой к завтраку. Андрюша был в восторге и просил завтра же повторить урок, с нетерпением ожидая нового дня.
Хрустальной россыпью крупные капли сорвались с тяжелых туч. Прохладные струйки стекали по шее за пазуху. Намокшая одежда прилипла. Андрюша потянулся. Дрогнул. Сморщенная, оскалившаяся морда уставилась не него застывшими, влажными зрачками. На них с мамой с потолка тут и там сверху хлестала вода. Утром он рассмотрел беспорядок, в котором они оказались. Разлетевшиеся, растрепанные вещи были испачканы красными каплями.
— Мамочка! — Не узнал свой исказившийся от волнения голос малыш. Широкие пятна крови от рукавов и до пояса легли узорами на изысканное платье женщины. Мария молчала.
Андрей обернулся. Бородатое, испачканное дорожной грязью лицо ямщика приобрело цвет землистого оттенка.
Мальчик дрожа, потянулся ближе к маме. Воображение рисовало жуткие картины, как длинные, желтые клыки входят в его плоть. Разрывая на мелкие части, хищники отправляют горячие, трепещущие кусочки в свои бездонные желудки. Ноги свела болезненная, вибрирующая судорога. Андрей не знал сколько, так пролежал. Очнулся он, когда мама еле слышно застонала, ее бледные щеки подергивались, а глаза по-прежнему были закрыты. Жалость, обида забурлили в детской душе.
— Помощи ждать не от кого. Пусть волки даже там. Все равно пойду. — Решил мальчик.
Щеколда в дверце над головой не поддавалась. Одежда, промокнув насквозь, мешала. Сняв сапоги, мальчик одел их на руки и стал бить в окошко расположенное на задней стенке кареты. Под давлением стекло лопнуло, едва оцарапав маленький локоть. Водяной туман не давал, что-либо разглядеть. Еле протиснувшись наружу, Андрей упал на размякшую, сырую землю.
— Уфф. — Вздохнул Андрей. Серые ушли.
Развороченные животы, полные красной жижи, оторванные, обглоданные конечности все, что они оставили после своего безумного пиршества. Внутри груди появился тяжелый, ноющий ком. Только оказавшись на улице, мальчик понял, какая опасность может его ожидать. Сбросив отяжелевшие от воды вещи, он что было сил, побежал по разбитой, дорожной колее. Тонкие ступни утопали в грязи. Дыхание перешло в свист, под ребрами нарастая, повторялись болезненные уколы. Даже идти уже стало невмочь, когда перед очами среди густого леса показался храм с бело — серыми стенами. Дверь прогнулась на четверть вниз. Захрустев, разлетелась на куски.
— Ты все-таки пришел Дмитрий?! — Вырвавшись на мгновение из забытья, Мария вновь умолкла.
Воспоминания об этом дне смешались в памяти Андрея.
Вот монахи достают маму из искорёженной кареты. Путь к скромной келье монастыря, стоявшего в глухой местности, казался бесконечно долгим.
Замотанная до плеча рука, бледной матери лежащей под легким покрывалом выглядела неестественно большой.
— С божьей помощью поправиться. — Поглаживая длинную, седую бороду успокаивал мальчика сидящий на противоположной стороне кровати старец.
Миновали две недели. Под тщательным присмотром послушников, Мария поправлялась.
Вскоре сын с матерью вновь отправились в Санкт-Петербург, благополучно преодолев оставшуюся часть пути. При въезде во двор встретила тетя Варвара. Обнялись, заплакали. Высокая, стройная, красивая женщина, оставив за спиной третий десяток, она сохранила подаренные природой милые, притягательные черты. Темно русые волосы спадали ниже округлых, покатых плеч. Аккуратный носик, выразительные губы, приподнятые брови подчеркивали какую-то особенную, тонкую твёрдость характера.
Присев за круглым, обеденным столом сестры принялись расспрашивать друг друга. Андрюша рассматривал печеных фазанов, необыкновенные фрукты и думал о том, что началась новая, пока непонятная жизнь.
Шел тысяча девятьсот четырнадцатый год. Империя втянулась в долгую, изнурительную войну. В этот год столица была переименована в Петроград. Прогуливаясь по улочкам города, Андрей с мамой заметили новобранцев. Сопровождаемые по флангам статными военными, они пока представляли разнородную массу, одетую преимущественно в темную одежду. Не имея строя, мужчины крутили головами, кивая знакомым и обсуждая только им известные вопросы. Случайные горожане с надеждой глядели им вслед, подбадривая добрыми напутствиями.