Рядом с тумбочкой все еще есть та самая кнопка для вызова персонала в комнату. Решаю рискнуть и нажимаю на нее. Возможно, мне повезет, и придет Эвелин. Или я смогу прорваться через ничего не ожидающего безгласого.
Через некоторое время слышу шаги и подбегаю к двери, но вместо того, чтобы услышать звук открывающегося замка, слышу злобный голос Хеймитча.
— Чего тебе? — ворчит он.
— Я хочу выйти, — спокойно говорю я.
— Нет, не хочешь. Ты хочешь спать.
— Мне нужно выйти! — опять кричу я.
— Еще один звук, и я позову уже знакомых тебе врачей. Один укол, и ты будешь спать столько, сколько мне будет нужно. Понял?
От злости бью ногой по двери.
— Шел бы ты, — говорю спокойно, но довольно громко.
Хеймитч усмехается в ответ и своей шаркающей походкой удаляется от моей комнаты.
Надеваю какую-то одежду и плюхаюсь на застеленную постель. Мысли безумным круговоротом проносятся в моей голове, но, к собственному удивлению, засыпаю через пару минут.
Уже до боли знакомый голос Эффи заставляет проснуться и встать с кровати, в этот же момент щелкает замок, и дверь открывается.
— Все хорошо? — улыбается наша сопроводительница.
— Лучше не бывает, — зевая, говорю я, все еще продолжая злиться.
— Тогда собирайся на завтрак. У нас сегодня еще один важный-преважный день.
Она вылетает из комнаты и начинает громко раздавать всякие указания каким-то людям. Выхожу в столовую, а там сидит только одна Порция. Стол накрыт на двоих.
— А где все? — спрашиваю я.
— Доброе утро для начала, — она недовольно вздергивает бровь, — все уже позавтракали и отправились готовить к интервью Китнисс. А ты почти готов. Осталось только одеться.
Нет, это уже ненормально. Мы завтракали, обедали и ужинали вместе даже после того, как Хеймитч объявил о том, что я буду готовиться к Играм отдельно от Китнисс. Они специально не дают нам возможности поговорить! Но в чем причина?
Сажусь на стул рядом с Порцией и ем все, что лежит у меня на тарелке, не обращая внимания на вкус.
Потом стилистка берет меня под локоть и ведет в комнату. Там уже висит белоснежный костюм с красной рубашкой, предназначенный для меня.
— Я займусь твоей прической, потом оденешься и пойдешь в холл. Мы решили провести интервью там, — раздает указания Порция, и я послушно выполняю все, что она говорит. Чем раньше я буду готов, тем раньше увижу Китнисс.
Порция вскоре заканчивает и говорит, что довольна результатом. Мне сейчас совершенно безразлично, в какие наряды они меня одевают, поэтому смотрю в зеркало не больше секунды и направляюсь к дверям. В холле установлен маленький диванчик, а вокруг все обставлено белыми и красными розами. Китнисс стоит с Цезарем и Хеймитчем, а, завидев меня, прекращает все разговоры и, ловко уворачиваюсь от рук, подбегает ко мне. На ней розовое воздушное платье, и в нем она выглядит еще младше, чем вчера.
— Я почти тебя не вижу. Хеймитч ни в какую не подпускает нас друг к другу, — быстро говорю я.
— Да, в последнее время он стал очень ответственным, — слишком спокойно говорит Китнисс без всякого удивления или недовольства. Возможно, я, в самом деле, зря нервничаю? Все-таки Хеймитч нам жизни спас, ему можно доверять…
— Что ж, еще немного, и мы поедем домой. Там он не сможет следить за нами все время.
Она согласно кивает, берет меня за руку, и мы идем к диванчику. Рядом с ним уже расположился Цезарь. Он приветствует меня и предлагает начать интервью. Китнисс снова забрасывает ноги на диван, и я обнимаю ее вокруг плеч.
Все начинается с обычных шуток Цезаря, я стараюсь отвечать ему, потому что Китнисс опять волнуется и просто молчит, но на смену шуткам и веселью приходят серьезные вопросы, на которые приходится отвечать вдумчиво.
— Пит, ты уже говорил в пещере, что влюбился в Китнисс, когда тебе было… пять лет? — спрашивает ведущий.
— Да, с того самого момента, как я ее увидел, — отвечаю я.
— А ты, Китнисс, сколько времени потребовалось тебе? Когда ты впервые поняла, что любишь Пита?
— Э-э, трудно сказать, — тихонько говорит девушка.
— Что до меня, то я точно знаю, когда меня осенило. В тот самый момент, когда ты, сидя на дереве, закричала его имя, — говорит Цезарь и Китнисс согласно кивает.
— Да, думаю, тогда это и случилось. Просто… честно говоря, до этого я старалась не думать о своих чувствах. Я бы только запуталась, и мне стало бы гораздо тяжелее, если бы я поняла это раньше… Но тогда на дереве все изменилось.