Она кивает и указывает мне на еду.
— Ты ее кормила? — она опять кивает и достает свой блокнот.
«Она спрашивала про тебя».
— С ней все хорошо? — она кивает и убирает поднос, потом забирает лишнюю подушку и закутывает меня в одеяло.
— И что будет теперь? — спрашиваю я. — Когда придут врачи?
«Я почти ничего не знаю, но слышала, что на все уйдет еще два дня. Врачи придут, как только процедура восстановления будет окончена».
— Что такое процедура восстановления? — она указывает на мои шрамы на руках. — Они могут убрать все шрамы с моей кожи?
«Да. И еще помогут набрать вес».
— Скажи честно, я очень жутко выгляжу? — она в ответ смеется и кивает, потом, порывшись в тумбе около койки, дает мне небольшое зеркало.
Беру его в руку и подношу ближе к лицу. Из отражения на меня смотрит живой мертвец. Волосы длинные, грязные и спутанные, огромные черные круги под глазами. Все лицо в ссадинах, шрамах и синяках. Кожа туго натянута на череп. Единственное, что я могу сказать это: «Ужас».
Эвелин забирает зеркало и крепко сжимает мою руку, заглядывая куда-то глубоко в глаза. А потом отстраняется, берет свой блокнот и пишет еще одну записку.
«Поверь, все будет хорошо. Ты поправишься. А сейчас тебе надо поспать, я позже принесу ужин».
Девушка целует меня в лоб, еще раз поправляет одеяло и направляется к двери, но я останавливаю ее, схватив за руку.
— Эвелин, поспи, пожалуйста. Пусть ужин мне принесет кто-то другой. Ты уже и так многое для меня сделала.
Она отрицательно машет головой и уже принимается что-то снова писать, но я крепче сжимаю ее руку.
— Пожалуйста, Эвелин! Со мной ничего не случится. Хеймитч за всем следит. А ты должна поспать.
Она задерживает свой взгляд на моем лице и все же согласно кивает. Как только дверь закрывается, я получаю очередную порцию снотворного и забываюсь.
Просыпаюсь в полном одиночестве. Обе руки у меня свободны, столик стоит рядом с кроватью, и на нем покоится еще один поднос. Подкладываю подушку под шею, чтобы подняться выше, беру поднос и принимаюсь за еду. Ее все так же мало, но я умудряюсь объесться даже этой крошечной порцией. Как только заканчиваю с ужином и укладываюсь, трубка заполняется лекарством, и комната плывет перед глазами.
Так происходит еще несколько раз. Просыпаюсь, ем, и меня усыпляют снова. Ноги по-прежнему онемевшие, но руки больше ни разу не связывают. До сих пор боюсь сдернуть одеяло, чтобы увидеть новую ногу.
Все меняется одним утром (а может, и вечером, точно не знаю, но по моим предположениям сейчас утро). Первое, что чувствую, когда просыпаюсь — отсутствие ремня вокруг пояса, второе — запах жареного мяса.
Все время я ел разные каши, бульоны и пюре из фруктов, но сейчас на моей тарелке лежат два бифштекса и рис, а на десерт светло-желтое желе из дыни. Не вставая с кровати, съедаю всю еду и принимаюсь ждать очередной порции снотворного, но вместо этого дверь в мою палату открывается, и ко мне заходят два доктора: уже знакомый мне Сэм и женщина лет сорока.
— Здравствуй, Пит, — улыбается мне Сэм.
Приподнимаюсь на кровати.
— Доброе… добрый… а который час? — доктор по-доброму смеется.
— Почти полдень. Мы дали тебе как следует выспаться, сегодня ведь важный день, — он берет под локоть синеволосую женщину. — Позволь представить тебе, Пит, доктора Калхоун. Твоя новая нога — полностью ее заслуга, — он подталкивает ее ко мне и, готов поклясться, если бы не толстый слой косметики на ее лице, она бы была красной, как помидор.
— Называй меня Дебра, — она протягивает мне руку, и я, не раздумывая, ее пожимаю.
— Меня выпишут сегодня? — спрашиваю с надеждой я.
— Да. Нам дали пару часов на то, чтобы научить тебя обращаться с протезом. Потом тебя ждет встреча с твоей командой подготовки. После этого стилисты переоденут вас и подготовят к интервью и заключительной программе, — объясняет Дебра. — С Китнисс ты увидишься только на интервью, — добавляет она, опережая мои мысли.
— Доктор Калхоун приехала к нам из третьего дистрикта, Пит. И могу с уверенностью заявить, что она гений в своем деле! — мистер Грин подходит к кровати и поднимает одеяло, открывая мои ноги, но я боюсь взглянуть вниз. — Нет, ну ты посмотри! — восклицает он. — Это просто невозможно! Это волшебство!
Доктор Калхоун еще больше краснеет под слоем пудры и опускает глаза в пол.
— Я попыталась сделать максимально приближенный к твоей ноге протез. Тебе ведь всего шестнадцать. Не хотелось, чтобы ты ограничивал себя всю свою жизнь.
— Как скоро я смогу ходить? — спрашиваю, бросая взгляд на инвалидное кресло в углу комнаты.